достаточно ли они сделали, тихолап не знает. не обернутся ли его слова спешкой, которая позже приведёт к непоправимым последствиям. не обнаружится ли слишком поздно что-то, что помешает отрядам действовать быстро — избежать новых потерь. но сейчас ему бы хотелось верить — самому себе, тальнику, горечи звёзд, — и никогда не узнать, какую цену придётся заплатить за ошибку.

тихолап медлит, наконец-то кивает.
полагаться — даже на свои слова — оказывается с непривычки трудно.

поэтому что-то знакомое, выверенное доверием — следовать за воронёнком, за лёгким прикосновением чёрного хвоста — даётся легко: тихолап отворачивается от края и пружинисто шагает следом, не отставая.

отряд лиственного племени действительно прибыл: тихолап инстинктивно робеет среди незнакомых лиц и бормочет приветствие после воронёнка, неуверенно качнув хвостом. пришли почти сплошь взрослые воители, включая их нового предводителя — тихолап вспоминает, что горечь звёзд рассказывала после возвращения из чужого лагеря, снова думает о риске, который кот взвалил на себя, отправившись сюда до получения новых жизней.

тихолап дёргает ухом, уловив слабый шёпот воронёнка: он, всё ещё стоя близко, сначала думает, что она обращается к нему — чувствует себя неловко, невольно подслушав чужой разговор. но им вправду стоило проверить всё, чтобы точно быть уверенным: что отступить получится быстро, что они подоспеют вовремя, что у них всё получится...

на кону стоит слишком многое.
у тихолапа чувство, будто он сам тоже, вся его крохотная вера — не больше той медуницы, вплетённой за чёрно-белым ухом.

то, что предназначено только ему, он замечает сразу — расшифровывает мгновенно: тихолап идёт за воронёнком, мелко вздрогнув от снова раздавшегося вдали лая, и не может подготовить себя к тому, чтобы снова услышать медвежий рёв.

— они совсем иначе пахнут. — негромко говорит он воронёнку, когда они отходят дальше, к увесистым камням на самом краю. — совсем недавно, кажется, я только и слушал байки о войне с ними. — а теперь племена работают сообща, чтобы побороть общую для них угрозу.

совсем недавно, впрочем, ощущалось всё пережитое — и одновременно казалось слишком далёким: правда, прозвучавшая из чужих уст насмешкой, рана на щеке, бегство в пещеры и случайное решение присоединиться к патрулю. тихолап в недоверии к своим ощущениям присматривается, обнюхивает камни, которые им предстоит столкнуть вниз — чувствует волнение, покалывающее лапы, когда смотрит на крупные валуны. хватит ли ему сил справиться?

— надеюсь, наши лапы достаточно крепки. — бормочет, бродя глазами по краю, заранее высматривает, с чего лучше начать.
совсем скоро ему понадобятся все его силы, чтобы помочь соплеменникам.

Отредактировано Тихолап (2023-07-03 15:10:37)

[indent] Так странно.

[indent] Она не чувствует ветра на своей шерсти, тепла солнечных лучей, запахов, но вместе с тем ощущает столь многое — всё это куда больше походит на воспоминания, сохранившиеся даже в новой жизни, крепко засевшие где-то внутри.

[indent] Когда её просят помочь, она не сомневается ни секунды. Выступает вперёд с гордо поднятой головою, всматриваясь в звёздно-призрачные силуэты чуть дольше, слегка нахмуривается, чувствуя фантомное биение сердца в районе солнечного сплетения, и голос её звучит громко.

[indent] Всё оказалось куда серьёзнее, чем она думала. Впрочем, уже в ту ночь для неё всё было серьёзно.

[indent] Её глаза блуждают по открытому пространству, ищут знакомые фигуры, и даже содрогнувший горы медвежий рёв не заставит её остановиться. Когда Шиповничек слышит голоса, всё внутри словно рушится, падая к лапам, и она по привычке делает глубокий, почти рваный вдох.

[indent] Бурая шерсть — бельмом на глазу.

[indent] Обида, злость, страх; всё это туго переплетается между собой точно корни векового древа, но она делает первый шаг, затем ещё один, ещё, и в конечном счёте переходит на бег, надеясь успеть.

[indent] Она скользит глазами по бывшим соплеменникам, с облегчением понимая, что те пусть и не в полном, но всё же порядке, и быстро принимает решение. Ей говорят, что помочь она может лишь одному, и из четырёх Шиповничек выбирает Остролиста.

[indent] Её фигура становится более отчётливой, голос обретает звук и звучит громко, едва ли не надрывно, когда она зовёт его за собой, просит послушать, уйти влево, а лапы продолжают нести её вперёд аккурат в злобную пасть монстра, только теперь его когти-клыки ничего ей не сделают.

[indent] — Не трожь! — собственные слова звучат словно издалека, как если бы принадлежали не ей. Вместе с ними она слышит крики птиц, шелест листьев и гул бегущей воды. Шиповничек отталкивается лапами от земли, напрягая каждый мускул, и вспышкой озаряет пространство, вынуждая медведя на мгновение зажмуриться; этого хватает, чтобы он промахнулся.

[indent] Кровь бешено пульсирует в ушах, а застывшее сердце словно вот-вот выскочит из грудины, когда с губ срывает угрожающее шипение.

[indent] Ей требуется несколько секунд, чтобы отдышаться (прийти в себя), и, оказавшись за спиной зверя, Шиповничек снова вскидывает голову, выпрямляясь в осанке.

[indent] Коротким взглядом она одарит каждого из присутствующих, покачивая пышным хвостом из стороны в сторону, и позволит себе улыбку: печальную, но вместе с тем благодарную и полную надежд: — я всегда буду с вами.

[indent] Как жаль, что она не может сделать большего. Как жаль, что не может остаться, вернуться в родной лагерь, почувствовать запах свежепойманной дичи и трав Омелы, на которые когда-то ворчала, но даже так она незримым духом будет рядом с теми, кого считает семьёй. Пусть сейчас она способна лишь на малое, но даже это лучше, чем ничего.

[indent] Шиповничек поймает взгляд Остролиста, кивая тому, и с губ сорвётся едва различимое: — вы справитесь, — эхом донёсшееся до каждого из её племени прежде, чем она растворится в лучах.

_____________________________________

благодаря помощи звёздного племени и шиповничек, остролисту удалось избежать одного из ранений.

[AVA]https://i.imgur.com/WvuxRId.gif[/AVA][NIC]Шиповничек[/NIC][STA]among the stars[/STA]

Vladimir Bulaev - FoxSong Instrumental

  Взгляд скользит по наставнику, и я, морщась от боли, едва протягиваю конечность.

  - Кажется, подвернула... Больно, - тихо отвечаю, будто не хочу привлекать лишнего внимания. Внимание наставника словно единственное, что оказалось хоть немного стоящим. От Частокола не стоило и ожидать внимания - кажется, кот быстро влился в новую роль, быстро расставил акценты, и его больше интересовало, как он будет выглядеть в глазах вражьей предводительницы.

  Уши презрительно прижимаются к голове, когда взгляд оценивающе смотрит на здешних "гостей".  Желание вцепиться спящим врагам в глотку стучит в висках навязчивой мелодией. Там же пританцовывает напоминание - "осторожнее, Льдистая. Не так открыто."

  Видны лишь оболочки, что похожи на котов и кошек. Но под ними чувствуется смрад топей, болот, затхлости и гноя. И никакие внешние игры актеров не могли это исправить. Никакая лаванда бы не уберегла их шкуры от этого запаха, насквозь пропитавшие их жалкие тела, их души. Я отказывалась видеть, как ненависть сжирала меня заживо, заставляя гнить те участки, до которых едва дотронулась. Для меня это было... естественно. Видеть в нынешних - смешно - союзниках завтрашних врагов.

  "Держу пари, так и будет. Не завтра, так послезавтра."

  Я присела, поджимая переднюю больную лапу к себе, стараясь лишний раз ею не шевелить. Прошедшие мимо оруженосцы Тумана быстро ретировались, вызвав у меня внутренний смешок.

  "Какие никчемные. Даже не могут выдержать накаляющейся атмосферы? Бегут туда, где смогут нарисовать свои красивые мирки?"

  Уши благополучно пропускают слова о том, как ученики "старались", старались показать себя с лучшей стороны. Дельно. Как раз для тех, кто готов бегать по мелким поручениям, выпрашивая похвалу окружающих. Самое то. И трусливо. Парочка действительно не смогли ответить мне ничем, даже взглядом, чем навесили на себя интересную мне метку.

  "Позже. Чуть позднее."

  Я приосанилась, не теряя морды, и не думая стараться опираться на больную лапу. Словно умела признавать слабости, и не собиралась ухудшать их своей гордыней.

  "Багульницы надолго не хватит. Какая-нибудь серьезная вспышка эпидемии - и всё." Мерзко. Мерзко, что Частокол сейчас, в сути, вымаливал помощь у предводительницы Тумана. В лагере были замечательные заложники, тут не о чем было просить. но кот старался внести в слово мягкость, а я стукнула самым кончиком хвоста по каменной россыпи.

  - Может, стоит начать вести в племени трех целителей? - Вдруг звонкой льдинкой раздается собственный голос, а взгляд смотрит на обоих лидеров слишком уверенно и... невинно. Шанс потерять сразу трех был значительно меньше, чем наше нынешнее положение. А каждый взрослых лекарь мог бы иметь протеже на случай своей кончины, подхватить обучение которого могли бы его "коллеги". Просто до мышиного усика.

  Было интересно...

  "Насколько "традиции" для вас значимы, против выживания и будущего в племенах?"

  Минус был только один - если в Тумане воспользуются этой мыслью. А в Листве - нет. И "Звезды" свидетели, это было вполне реально. Но мне, почему-то, от этой мысли становилось смешно, как от нападок окружающих и их попыток задеть. Должно бы работать, да не трогает. Хочется подкинуть хвороста еще. Посмотреть, как будет разгораться пожарище, так красочно описанное старейшинами племени.

  Лай со стороны нарастает. Такой раздражающий, словно обрывающий интересную игру, от чего приходится отвести ухо в сторону источника.

  "Видимо, у них получилось."

  Мысль какая-то ленивая, взгляд не отрывается от Частокола и Горечи Звезд, будто это не мои соплеменники там, внизу, рисковали жизнями. Не к ним на встречу должен был выбежать медведь. Идеально было бы, если не выбежал. А разорвал подопечный пестрой кошки в клочья. Оставалось бы лишь скинуть вниз несколько камней, вместе с соседями и их главой заодно.

  "Так много можно было бы сейчас решить." Но едва ли Частокол осмелится на подобное. Нутром чувствовала. Стержень если был, да поизносился, для таких вещей.

— Спасибо, Мгла! — роняет Жёлудь и вырывается вперед. Бегает от собак первым, мелькающей пестрой тенью в ночи. Вперед к обрыву, чьи острые скалы уже виднелись, несмотря на ночную мглу. Значит близко, значит придется уже скоро лезть вверх прячась от собак, которые к счастью не умеют карабкаться по скалам. 

Шансы на победу котов растут с каждым мигом. Хоть бы туманные не сделали им ловушку, пришли вовремя и добрались... Иначе весь план, который сделан дабы спасти племена провалится. Котята, Королевы, Оруженосцы, Воины обеих племён будут жить в страхе... но они ведь не допустят этого верно ? 

Лапы кота будто сами бежали вперед, несмотря на усталость. Может лай собак гнали его ? Или инстинкты спасти свою шкуру, и остаться в живых лишь с одним небольшим укусом на спине ? Он бежал, уже готовясь вскочить на скалу и выиграть смертельную гонку, в которой на кону жизнь и успешность плана, который должен спасти 2 лесных племени. 

Пестрый на миг обернулся. Странная искра сочувствия промелькнула в перепуганной и напряженной душе Жёлудя, несмотря даже на то что он сам в той же ситуации, бежит с ними чуть ли не бок о бок. 

Вожак вцепился своими клыками в плечо той самой серой кошки, за которой следовал и, ликующе, про себя заскулил о первой пойманной добыче, которую он не отпустит. Но пес не учел того факта, что в такой суматохе останавливаться не стоило, а потому ополоумевшие собратья сбили своего лидера с лап —  тем самым клыки-капканы раскрылись, отпуская пепельную кошку на волю. Вожак с невероятной скоростью поднялся на свои четыре, с хрипом облаял свою свору и ринулся нагонять раненную добычу.

Вся его стая стратегически распределилась: пара бежала за первым темно-серым котом, еще несколько псов догоняли пестрого молодого кота. А Вожак вместе с остальными догоняли двух бегущих бок о бок кошек — пепельную и бурую. Пес слышал визг, вой раненных от клыков котов, а про себя удивлялся тому, что эти мелкие комки шерсти бегут только вперед, не залезают на деревья, как это делали прошлые — словно, куда-то ведут. Рывок вперед, и один из псов сомкнул свои челюсти на задней лапе серой кошки, но та с диким воплем вырвалась из смертельной хватки и побежала вперед теперь уже на трех лапах. Вожак жадно в улыбке оскалился и притопил сильнее. Он должен первый поймать кошку. Он должен первый убить в этой погоне.

Впереди показался обрыв, но псы видели только хвосты бегущих перед собой кошек. Они цеплялись то за темно-серого кота, то полосовали своими тупыми когтями пестрые задние лапы другого, но Вожак преследовал только одну цель. Ту, которая должна была умереть несмотря ни на что. Глаза его налились красной краской, а перед носом стоял стальной запах. Пес уже дышал кошке в спину, ему оставалось сделать только один толчок — и он его делает, чтобы поймать в пасть израненную шкурку кошку — но резкая вспышка ослепила его.

Вожак почувствовал сильный удар о камень и взвизгнул, непонимающе озаряясь по сторонам. Перед его носом висело что-то белое, издалека напоминающее кота, поэтому пес, не сомневаясь ни на секунду, оттолкнулся задними лапами и щелкнул своей пастью, но ничего не поймал. Недоуменно тряхнув головой, Вожак облокотился своим телом на камни и громко залаял, смотря в след уходящим котам. Шубки котов мелькали на нижнем уступе образовавшегося перед псами обрыва, который шел наверх. Вожаку ничего не оставалось, кроме как досадно смотреть вслед ускользнувшей добыче и громко выть.

---

Тем временем охотники спешили за сорвавшимися собаками и ругались друг на друга.

— Я тебе говорил, что этих шавок нужно держать на привязи, Джон! Уже не первый раз они сбегают, — один из охотников, сражаясь с отдышкой, возмущенно взмахивал своей рукой, а другой рукой придерживал сползающий с плеча ремешок от сумки.
— Да не парься ты, Саймон, сейчас мы их догоним и вернем в лагерь, — отмахнулся Джон и, прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца, посмотрел вперед, где мелькали собаки, — Они сейчас забегут в тупик, там их и нагоним, — пальцем указал направление, куда бежала стая, а после поманил за собой своих ребят. Человек еще раз свистнул, надеясь на то, что псы услышал его, но все было тщетно. Прижав к груди ружье, Джон ускорился и побежал следом за собаками.

[NIC]Вожак[/NIC]
[STA]хороший мальчик[/STA]
[AVA]https://forumupload.ru/uploads/001b/bd/30/60/768839.png[/AVA]

Рваное дыхание со свистом вырывается из глотки, воздух болью царапает уставшие легкие, горящие от скорости лапы то и дело норовят поскользнуться в следах собственной крови ― Темноводный упрямо продолжает бег. Мелькают перед носом хвосты соплеменников, навстречу неумолимо движутся скалы обрыва ― у них получится.

Почти получилось.

Взгляд скачет с одного члена отряда на другого, а после то и дело возвращается к лежащему впереди склону. Совсем недавно в похожем месте он видел погибель в бесцветных мёртвых глазах изломанной Пеночки, но теперь острые серые камни влекут его предвкушением заветной безопасности.

Ближе, ещё ближе.

Оглушительный собачий рык у самого уха.

― Мышиный помёт...

Замешкавшийся Темноводный непроизвольно напрягает мышцы, готовясь принять атаку неотвратимых зубов, но мелькает на периферии зрения бурый бок Тмин, и те лишь едва касаются его шерсти. На один бесконечно длинный мучительный миг сердце в груди умирает ― и если она возьмет на себя его удар, он никогда, никогда себе не простит ― но после возобновляет ритмичный ход, как только кошке всё же удается вырваться вперёд.

Жёлудю и Мгле везёт меньше. Их свежая кровь окропляет собой землю, и Темноводный стремительно ускоряется, готовый в любой момент подставить раненным своё плечо. Хочется взмолиться звездным предкам, чтобы те послали им сил продержаться эти оставшиеся минуты, но он совсем не знает как. Никогда не знал.

― Вверх, быстрее!

Последний рывок до обрыва выбивает из легких весь воздух ― глашатай разворачивается в сторону псин, прикрывая собой отступающих на скалы соплеменников, выгибается ощетинившейся дугой, выплевывая из глотки угрожающий рык в отчаянной попытке замедлить, задержать.

Боковым зрением ловит едва различимый призрачный кошачий силуэт ― должно быть, затуманенные болью глаза обманывают его. Самый крупный пёс вдруг вместо Мглы хватает зубастой пастью пустой воздух, и наваждение попадает.

Он более не медлит. Выпущенные когти скребут холодный камень, глашатай несколько раз с усилием отталкивается задними лапами, и резким прыжком взлетает вслед за соплеменниками на узкую спасительную дорожку среди скал. Где-то внизу раздаётся отчаянный лай собак, упустивших свою добычу, и приближающийся с противоположной стороны медвежий рёв.

Получилось. Всё таки получилось.

Голова вдруг кружится от потери крови, а тело по инерции ведёт вбок ― Темноводный невольно сталкивается с Тмин, на секунду прижимая ту к скале и пачкая своей кровью.

― Прости, ― произносит коротко и почти устало, отступая в сторону, а после внимательным взглядом обводит поочередно каждого, ― Все живы? Хорошо. ― позволяет себе короткую усмешку, ― Не расслабляйтесь раньше времени. Впереди ещё ждёт самое смертельное испытание ― лечение от Багульницы.

Более всего хочется рухнуть прямо здесь ― упасть в холодный гравий скал и забыться многолунным сном. Вместо этого Темноводный упрямо выравнивает сбитое бегом дыхание, глазами подсчитывает раны на шкурах соплеменников, а после смотрит на распростёртый под лапами обрыв.

Отряд туманных приводит Мора почти одновременно с его собственным. Глашатай обрисовывает глазами зловещую фигуру лесного кошмара и невольно скалится, чувствуя, как по груди расползается яд нарастающего предвкушения.

Сегодня самопровозглашенному хозяину леса придёт конец, и это будет сладкая смерть.

― Оставайтесь в укрытии, ― командует коротко, ― Я отчитаюсь Частоколу. Тмин, позаботься обо всех, пока не придёт подмога.

Темноводный кивает медленно, поочередно встречаясь взглядом с каждой из сестер, безмолвно благодаря обеих за храбрость и поддержку. Улыбается Желудю, одобрительно хлопая молодого воителя хвостом по спине. Затем ― отворачивается, оставляя за спиной соплеменников и ревущий яростью сражения овраг.

Ветер на самой вершине немилосердно треплет загривок, тревожа свежие раны. Глашатай хмурится, стряхивая с тела накатившую волну боли, и находит глазами своего отца, не замечая толком туманных. Несколько секунд прямо смотрит, позволяя янтарю взгляда мелькнуть облегчением.

― Частокол. ― короткий кивок, ― Все живы и ожидают внизу. Потребуется помощь целителя.

Отредактировано Темноводный (2023-07-06 22:49:37)

— Скоро всё закончится, — говорит вкрадчиво в ответ Льдистой, даже не до  конца понимая, что имеет ввиду под этой фразой. То, что они скоро вернутся в лагерь, настанет хороший конец? Или, быть может, нечто наиболее жестокое и неприятное? Белка не собирается долго над этим задумываться, внимательно, выслеживающим образом наблюдая за лихорадочно мелькающими силуэтами внизу, соображая, какого это, играть в явно смертельные догонялки... Взлетают тела, бьются, хрипят, но справляются весьма хорошо, что не может не вызвать чувство облегчения. Двоя племён внезапно воссоединились крепкими узлами, рвут собственную шкуру ради всеобщего блага, оголяя удивительное самопожертвование.

Кровь. Кровь. Её было куда меньше, чем представлял себе рыжешкурый изначально, но такая всё равно засохнет, оставив, возможно, след событий, не только на сумасшедшем количестве душ. Лай читал отсчёт, точно вездесущее "тик-так". Ученица говорит что-то, вряд ли обращаясь к самому Белке, так что тот продолжает высматривать, как бы готовясь протянуть лапу помощи в случае чего. Если кто-то жертвует настолько, значит, надо в ответ поступать соответствующе. Так в кодексе написано. Мысленном.

Они забираются, отчаянно, явно не желая стать едой в собачьих зубах. Или псины просто хотели потрепать отважных жертв, как игрушку, после чего бросить изломанным трупом гнить и разлагаться. Воин подходит ближе к выжившим, беспокойно дёргает усами-ниточками, больше не обращая внимание на собачий лай. Это больше не нужно, вот так вот просто. Некоторое время смотрит на Частокола, готовясь к приказам — отряд поддержки на то и поддержка, чтобы выручить, правильно?

Отредактировано Белка (2023-07-07 11:44:57)

[indent] Одного кивка и «спасибо» чертовски мало, чтобы передать истинную благодарность Волчеягоднику. В её воспоминаниях он всё ещё смотрит на неё косо, с сомнениями, но сейчас она видит другого: того, кто готов следовать за ней, и всё это смешивается с ответственностью и облегчением: она не похожа на него. А значит права на ошибку у неё нет.

[indent] Горечь хмурится, слушая Частокола, тихо выругиваясь себе под нос, и мышцы под длинной шерстью непроизвольно напрягаются.

[indent] — Соболезную, — отзывается негромко на выдохе, пока в голове гравием шуршат мысли-предложения, всё никак не собирающиеся в подходящие слова. — ты можешь отправиться к нам вместе с теми, кому понадобится помощь, и лично обсудить всё с Омелой. Думаю, так будет намного проще.

[indent] Она видит в Частоколе подозрения. Почти слышит, как шуршат его внутренние эмоции, разрываясь между двумя гранями, причина которых — (не)доверие. Чувствует, как осторожно он прощупывает почву, пытаясь не совершить неверные шаг, и понимает это в той же степени, в которой ей это не нравится. Как долго и как усиленно ей нужно показывать-объяснять, что ей можно верить? Сколько времени это займёт?

[indent] Горечь думает, что при желании могла бы запросто столкнуть прибывший отряд с обрыва или просто не прийти в указанный срок, оставив тех самих разбираться с проблемой, но вместо этого она продолжает делать шаги навстречу — каждый из них напоминает путешествие по замёрзшему озеру, готовому в любой момент треснуть.

[indent] « не важно как сильно ты будешь стараться,
                для них, живущих прошлым, этого всё равно будет мало. »

[indent] — Разумеется, — голос звучит твёрдо. — как я и сказала, мы предоставим раненным необходимую помощь. Хотела бы я, чтобы это было безвозмездно, но нам потребуются дополнительные травы: такой обмен тебя устроит? — на этот раз Горечь позволяет себе небольшой смешок: травы, собранные Лиственным племенем в замен на спасение их жизней — ничто, но большего она требовать не будет. Во всяком случае, пока.

[indent] Голос белоснежной ученицы вызывает лишь короткое подрагивание ухом: на её слова Горечь не обращает внимания, но оборачивается, когда слышит Воронёнка.

[indent] До того, как успеет что-то ответить, слух пронзит громкий лай, а за ним — содрогнувший скалы рёв; второй она знает прекрасно.

[indent] Взмахом хвоста Горечь показывает, чтобы все заняли свои места, сама останавливаясь у самого края, когтями впиваясь в холодный камень. Взгляд мечется из стороны в сторону, сердце в груди выписывает акселя, и стоит её соплеменникам показаться — с гулом ухает вниз.

[indent] Медведь следует за ними по пятам, дыша в спины и опаляя кожу дыханием.

[indent] — Все к камням. Готовьтесь. Как только он подойдёт ближе — скидывайте, — каждая секунда растягивается на мучительные мгновения, и всё вокруг словно замирает.

[indent] Она смотрит, как Щетинник бесстрашно встречается с медведем лицом к лицу (кажется, целый). Видит, как огромная лапа отбрасывает в сторону Тальника и Остролиста, но переводит взгляд на донёсшийся со стороны лак и голос Двуногих. Всего секунда — какая-то чёртова секунда, — и Вьюжный оказывается впечатан в землю, пытаясь подняться после тяжёлого удара.

[indent] — Ну же, вставай!

[indent] Почти молится кому-то свыше, перемещая глаза с охотников на медведя, и что-то внутреннее, необъяснимое, вынуждает ощутить резкий приступ страха, а вместе с ним — осознания. Он не успеет.

[indent] — нет.

[indent] Горечь не думает: отталкивается лапами от поверхности, птицей срываясь вниз по крутому спуску, едва ли не сбивая с лап серого лиственного воителя. Цепляется когтями в камни, чтобы не свалиться, но всё же проскальзывает из-за мелкой крошки под лапами, и уже оставив за спиной оба отряда бросает не глядя громкое: — камни, сейчас! — слыша, как валуны начинают скрипеть под воздействием силы.

[indent] Воздуха предательски не хватает. Она хватает его ртом, точно рыбёшка, слышит молниеносное биение своего сердца в ушах, чувствует боль в подушечках лап от мелких камней, и стрелой проносится мимо Щетинника, ощущая жжение в мышцах и сухость в горле.

[indent] — Вьюжный, в сторону! — вырывается пронзительным рыком, когда они встречаются глазами, и Горечь лишь на секунду успевает обернуться в сторону Двуногих, чтобы после с силой впечататься в соплеменника, откидывая того в сторону.

[indent] БАМ!

[indent] — Ты цел?

[indent] Почему дышать становится тяжелее?

[indent] Аккурат на боку распускается алым пятном кровавый цветок. Окружающие звуки становятся тише, лапы трясутся, но она почти не ощущает боли, успевая сделать несколько шагов к обрыву: звук собственного падения растворяется в звуке первого упавшего сверху камня, погружая мир в подступающую темноту.

†

[indent] Рваный загривок горел огнем и пульсировал, подгоняя, заставляя бежать быстрее. Разум вскипел, упрямо сопротивляясь инстинктам и нарастающей панике. «Только бы у всех была возможность забраться на возвышенность, только бы отряд Частокола успел вовремя среагировать, только бы Туманные вовремя привели медведя, и план сработал.»

[indent] Подгоняемая не смолкающим лаем псин и участившимися выкриками Двуногих, Тмин, издав вопль чистой ярости, в порыве слепо полоснула одну из собак по морде когтями и с бешено бьющимся сердцем взлетела по каменистому утесу вместе с остальными соплеменниками. К счастью, никто не отстал. В паре шагов от спасительного уступа лапы ее пробуксовали по земле, поднимая брызги гравия. Неизвестно, что ее остановило — инерция или зрелище, развернувшееся у подножия скал. Их смертельная гонка наперегонки с обозлённой сворой сейчас не шла ни в какое сравнение с ужасом происходящего в низине.

[indent] Громадная, даже с высоты кажущаяся непомерно огромной по масштабам всего лесного зверья, что Тмин успела повстречать за всю свою жизнь, туша мощными ударами отбрасывала котов, точно дичь, в стороны, и те, вставая, несмотря на полученные раны, продолжали держать оборону, заручаясь поддержкой двух других отрядов, сбрасывающих камни на врага, который, казалось, от этих ударов лишь сильнее свирепел и неистовствовал, упиваясь своим превосходством. Наверное, впервые за десятки прошедших лун Тмин ощутила по отношению к соседям нечто вроде уважения — и неприятный укол досады, смешанный с чувством вины, из-за того, что она была не в силах им помочь. Однако спускаться сейчас вниз было бы чистейшим самоубийством.

[indent] — Предки, — вырывается на сбитом дыхании, и из секундного оцепенения ее выводит внезапный толчок в бок. Пошатнувшись, но устояв, воительница чуть морщится от тянущей боли с прокушенном загривке и тихо выдыхает в ответ не извинение, удержавшись от внезапного, неуместного желания зарыться носом с серую шерсть глашатая.

[indent] — Все в порядке, — уголки губ едва дрогнули в слабом намеке на улыбку, на которую она была только способна. Чёрные зрачки беспорядочно блуждали по чужой морде, в один момент остановившись на алых разводах, украшавших шкуру кота, и сердце в который сжали болезненные тиски. — Твои раны неважно выглядят, — в отличие от ее. — Побереги силы, — прошелестела она вслед быстро отпрянувшему и поспешившему отчитаться предводителю глашатаю и отвела взгляд, не без тревоги оглядывая остальных соплеменников.

[indent] Комментарий о Багульнице заставляет губы изогнуться в смазанной усмешке, и мысленно она даже радуется, что юная кошка сейчас в безопасности.   

[indent] Кивнув глашатаю и переглянувшись с Мглой и Жёлудем, Тмин поспешила к отрядам поддержки, не в силах унять взволнованно раскаивающийся из стороны в сторону хвост.

[indent] — Нужна какая-то помощь? — взгляд заскользил по фигурам, отмечая среди соседей пару совсем юных, вероятно,  возраста Льдистой. Воздух наполнялся запахом крови и в какой-то момент — зубодробящим грохотом стрельбы. От этого звука, отозвавшегося звоном в ушах, по спине пробежали мурашки. Тмин в страхе обернулась, первым инстинктивным порывом желая убедиться, что никто из соплеменников не остался внизу, а затем периферийным зрением она уловила движение Туманной предводительницы, ринувшейся не помощь своим воителям, оказавшимся в ловушке между Двуногими, сворой и медведем.

[indent] Все произошло головокружительно быстро. Один из выстрелов задел Горечь Звёзд, и на глазах Тмин некогда сильная и крепкая кошка обессиленной грудой пёстрого меха устремилась вниз с обрыва, прямо в эпицентр сражения, прежде чем несколько воителей попытались ей помочь.

[indent] — Нужно что-то сделать, — прошипела бурая кошка, выпуская когти и невольно вонзаясь ими в край обрыва. Промедление Туманных могло стоить им жизней, а несколько псин уже устремились в сторону раненых котов, выглядевших как легкая добыча.

[indent] — Льдистая! — рявкнула Тмин, указывая на собаку, замечая, как ученица навалилась на один из камней. — Туда! Сбрасывай! — не дожидаясь, она подорвалась с места, чтобы помочь соплеменнице столкнуть булыжник, но тот уже во свистом  полетел вниз. «Надеюсь, это выиграет им время.» — пронеслось в голове.

[indent] Поврежденная задняя лапа не находит под собой опоры и скользит, увлекая за собой серое тело. Чтобы предотвратить падение в оскаленную песью пасть, чье зловонное дыхание обжигает хребет, Мгла отчаянно цепляется когтями передних конечностей в шероховатый камень, игнорируя боль в разодранном правом плече: его повреждения уже не кажутся ей такими существенными. Кошке хватает пару секунд на осознание того, что форы на побег смертельный враг не предоставит. Серые уши плотно прижимаются к затылку, Мгла исторгает из глотки предупреждающий звук – нечто между хриплым воем и рычанием, и уже собирается, оттолкнувшись лапами от предательского-выступа, направить когти здоровых конечностей в морду вонючей шавки, целя в глаза, как их обоих на мгновение ослепляет неожиданной вспышкой света.
[indent] «Видимо Двуногие подоспели на помощь своим блохастым друзьям», - с упрямой яростью думает воительница, пользуясь этим удачным моментом для последнего отчаянного прыжка наверх, пачкая выжженный солнцем камень кровавой печатью – свидетельством безумного кошачьего плана против силы, гораздо превосходящей все их усилия вместе взятые. На этот раз капризная Фортуна улыбается пеплошкурой: оказываясь тремя лапами на более-менее устойчивой поверхности, самка резко оборачивается, успевая краем глаза увидеть расплывающиеся на глазах бесформенным облачком очертания узнаваемого ею кота. Еще вчера она прощалась с ним на главной поляне.
[indent]- Нарцисс?.. - зелененый нефрит впивается в пустое место перед ее мордой, где уже сколько не вглядывайся, не удается ничего разглядеть. Мгла привыкла верить своим глазам и не смеет списать увиденное на некое наваждение: то, что звездный предок отвел от серой серьезные повреждения - неоспоримый факт. Воительница моргает, шумно выдворяя застоявшийся в легких воздух и хромает к благополучно забравшимися наверх соплеменникам, стараясь не переносить вес тела на раненую лапу.
[indent] Она подумает обо всем после, а пока находит взглядом задетого, но живого Желудя, криво улыбаясь котику уголком губ, не успевая бросить тому скупую похвалу, отвлекаясь на резкий окрик метнувшейся к Льдистой Тмин, стараясь бегло оценить плачевную обстановку. Короткий взгляд вниз заставляет похолодеть резво качающее кровь сердце: Медведь в низине выглядит огромной непобедимой тушей. Видя его, восставшего против своих врагов в полный рост, Мгла невольно начинает сомневаться в успехе всей операции, вздрагивая всем телом от резкого звука выстрела.
[indent] Пеплошкурая ловит периферийным зрением смазанное движение пестрой предводительницы Тумана, но, прежде чем действовать по собственному соображению, нефритовый взор находит хмурую морду Частокола, в безмолвном вопросе ожидая дальнейших распоряжений своего предводителя. К счастью, тот еще не успел получить от Звезд дара девяти жизней и потому не имел права так рисковать собой. 
[indent] Личная же инициатива Горечи Звезд была головной болью туманного племени. Оставалось надеяться, что безумное самопожертвование не сведет насмарку все усилия объединившихся племен. Стоило поберечь те крохи силы, что у нее остались после продолжительной гонки.

Отредактировано Мгла (2023-07-09 14:35:53)

странно — и тихолап соглашается немым кивком. странно, что обезображенные кровавыми историями оказываются такими же котами, как они. странно, что те, чья кровь проливалась, и те, кто проливал их кровь, сейчас стоят вместе с ними на одной земле и борются с одной угрозой. вспоминать о границах, непреодолимой разнице между и теми, кто погиб в борьбе с чужаками, нужно, но кажется сейчас неуместным — и это тоже всё странно, снова и снова.

после звучит ещё одним рубежом, который они вот-вот перешагнут — и тихолапа снова охватывает смутная, почти грустная обречённость: они вернутся в лагерь (они должны вернуться), они справятся (они должны победить) — но будто что-то навсегда останется в тех тёмных пещерах, и он не сможет это найти, будто что-то эти безучастные скалы у него отнимут и больше не вернут, как бы он ни хотел.

тихолап бросает на воронёнка взгляд, полный смешанных, не нашедших слов и выражения чувств.
он потеряет не больше, чем готов — и не отдаст ничего из того, что не хочет утратить.

ему эта жадность незнакома — наполняет его тоже чем-то совершенно чуждым, но оно брызгает горячим под шкурой, разгоняет сердце, колет лапы столетней пылью. оно держит тяжёлой сталью спину, позволяя содрогнуться, но не пригнуться от раздавшегося под самыми костями рёва. стылый, пустынный обрыв наполняется гомоном голосов, рычания и топотом лап — и снова что-то толкает его изнутри по рёбрам, выдёргивает из паралича и заставляет слушать — послушаться приказа горечи звёзд.

тихолап врезается в неприступные камни с силой, на которую только способны его мышцы. сжимает челюсти, вздыбив шерсть, зажмуривается от нестерпимо колотящегося, скрипит когтями по земле — и толкает, толкает, пока снова не раздаётся голос предводительницы, и тихолап сдвигает с места непокорную времени породу, подчиняя её себе.
камень упрямо держится за самый край — наконец-то падает.

он не даёт себе передышки — ему нужно успеть, он должен успеть, — набрасываясь на следующий. ни о чём не думает, будто одна неверная мысль собьёт его с ритма, разрешит ему проявить слабость, снова задуматься, что он может отступить и оступиться. в голове грохочет кровь вместе с чужими голосами — его соплеменников, чужаков, всё смешивается в неразделимый гул.

глотку сдавливает от рычащего — тихолап сбрасывает второй камень.

он останавливается, сделав шаг по инерции, тяжело дыша, сгибая лапы от адреналиновой дрожи. замечает подоспевшие отряды — раненые, хромые, но готовые продолжать борьбу. медведь тоже здесь — и тихолап не успевает испугаться, не успевает застрять в невыносимом страхе перед лесным ужасом, не успевает увидеть, куда спешит горечь звёзд, что внизу снова проливается кровь.

тихолап только слышит выстрелы — и видит только бросившуюся вниз воронёнка.
срывается за ней, ничего не обдумав и не решив.

но всё ведь было решено — уже бесконечно — давно.

он не останавливает её — она слишком быстрая, — не преграждает ей путь — она уже спускается ниже, там, где кровь, смерть и выстрелы. он знает, что с птицей не договориться — он не думает умолять её поменять решение.
всё, что у тихолапа есть — обещание быть рядом.

так какая разница, где: наверху, у кромки неба — или на дне пропасти.

вокруг происходит слишком много, чтобы охватить всё сразу, а тихолап слишком занят попыткой не упасть: он спускается следом, выхватывая слишком мало, но вовремя замечает вьюжного — смаргивает изломанное тело свиристельки в красной, влажной траве.

— вьюжный, вьюжный! — исступленно говорит он воронёнку, посмотрев на неё широко распахнутыми глазами. говорит — и бежит к нему, не оглядываясь, потому что безошибочно знает: она последует за ним.
она тоже пообещала быть рядом.

вместе они оттягивают его дальше, наверх, тихолап сжимает зубы на загривке и тащит, не ощущая усталости, не замечая, как подгибаются от напряжения лапы: счёт снова меньше, чем секунды, меньше, чем крошечные паузы в сердцебиении.

но сейчас, действуя вместе, в нём крепнет уверенность:
они успеют.

VALORANT - Die For You

  Когти цепляются за камни, будто это единственное, что сейчас может помочь. Разум старается оценить всю обстановку, но глазам не хватает градуса обзора. Не хватает и просто времени всё разглядеть и всё учесть, в голове стучит первостепенная задача - "Вперед!" Впереди уже виднелся овраг. Впереди уже можно было вцепиться когтями за уступ, подлететь в воздух в считанных усах от уродливой медвежий морды, оставив её хозяина внизу. Впереди были слышны шумные твари, с которыми уже приходилось встречаться. Многоголосые. Громкие.

  "У них тоже получилось!"

  Листва сдержала слово и не пожалела свои шкуры, жизни, ради общего дела. Несмотря на всё прошлое.

  Я напряженно выдохнул. Под команду Щетинника, с разбега прыгнув казалось бы на крутую стену скалы... отпрыгнул тут же, оказываясь за считанные секунды около Мора. Щерясь. Слыша его рев в дороге, снова оказываюсь рядом. Неугомонный. Упрямый. Сдерживающий всё своё обещанное, данное ранее.

  "Ну привет, падаль лисья..."

  Надо было отвлечь его. Пока остальные бы смогли забраться на безопасную высоту. Отвлечь. Разъяренный зверь, пользуясь "тупиком" уже начал махаться лапами, на миг отвлеченный новыми звуками. Но этого было мало для полного отвлечения его внимания. По глазам, по воздуху, по тягучему ощущения в легких, что мешало вдыхать воздух. Отравленный, смоляной... С кровавыми испарениями, пропитавшими, кажется, все окрестные территории.

  С теми, что следовали по пятам за Мором, которые он брал с собой. Которые сейчас был намерен выпустить из всего отряда.

  Щетинник увернулся от первого выпада, пока я старался удобнее развернуться под лапами медведя. И почти тут же - прыти для такого жирного гнойника у Мора хватало - с другой стороны, другой лапой, рассекая когтями воздух, засвистело. Теперь уже в меня.

  "Вот ты дрянь!"

  Крайне невовремя, но свист прошелся в каких-то шерстинках от моей морды. Глашатай умудрился немного столкнуть меня с траектории удара, от чего в этот раз я остался цел. Не размениваясь же на благодарности, я быстро перекувыркнулся, не позволяя Мору попусту перехватить меня поперек тела, разломав надвое.

  Щетинник старался увести нас выше, но шерсть стояла дыбом, глаза горели всепоглощающим пламенем, прожигая, стараясь, бурого.

  - Что, слишком вертко!? - Зашипел я ему в морду, но тут косолапый мотнул головой, лобешником бодая меня в сторону от себя. Неожиданно. Идеальная возможность хорошо пройтись когтями по его харе была упущена совершенно неожиданным поворотом. Теперь уже расположение у стены скал сыграло злую шутку, когда спиной, лопатками, я впечатался в неё. Воздух с хрипом покинул легкие от такого давления из вне, от чего в глазах на миг потемнело.

  Мор "удачно" швырнул меня одной лобастой черепушкой куда-то в сторону уступов, закинув на один небольшой из них. Мизер, что не позволит спастись ни от псин, ни от самого медведя. Ирония, горьким комом застрявшая в горле.

  "Ах.. Ты..." Почти тут же оказавшись на лапах, я понял, что не могу вдохнуть воздуха. Живительного кислорода не хватало внутри тела, не могло попасть внутрь, словно организм отказывался работать от такого шока. Я упрямился и не сдавался, борясь за вдох, за самочувствие, за продолжение борьбы... Синие глаза поднялись обратно, видя, как Тальник отлетает в сторону.

  "Мразь псинья!"

  Шаг, лапы дрожат, но когтями до боли впиваюсь в поверхность. Воздух медленно, по тонкой струйке, льется внутрь. Слишком медленно. Видно, как лапа опускается на хребет бывшего наставника, и из легких вылетает то немногое, что с таким трудом было загнанно после встречи со скалой.

  - Вьюжный! - с надрывистым хрипом, вопреки всему кричащему в теле "убегай!", я кинулся в сторону бурого и серого, отчаянно понимая - не успею. Далеко, лапы не слушаются, и шанса сбить беспощадную траекторию - никакой. Но, быть может, выйдет предотвратить следующий удар? Оттолкнуть кота ближе к уступам, снова отвлечь Мора на себя. Вцепиться уже, в конце концов, до столь желанной поганой морды, исцарапав её в мясо.

  Не сдаваться. Несмотря ни на что, биться до конца, до конца сгорать, утянув в это пламя как можно больше тех, кому не жить на этом свете. Темный Лес с этим Вьюжным и тем, что он - предатель и мудак. Кот всё равно был моим наставником, и пусть не был прощен, и не мог я об этом думать, был мне не чужой душой.

  - А ну свалил от него, урод! - всё больше кислорода заполняло грудь, всё легче было двигаться, но сверху вдруг накрыла тень. Грохот вокруг уже казался чем-то фоновым, летящие булыжники - вторым делом. Мир обратился в полный хаос и разум уже не воспринимал, не мог, это как-то особенно. В сердце остался лишь страх за близких и соплеменников. Вот почему я пытался добраться до мелкого воителя, хоть за хвост вытащив его оттуда. Вот почему обратил внимание на пеструю, темную с ржавчиной тень, что оказалась рядом быстрее, что птицей слетела откуда-то сверху.

  Кто ж еще это мог быть.

  Она пролетает мимо, толкает кота в сторону, и событие, что могло стать роковым для Вьюжного, досадливо щелкает голодной пастью позади его хвоста, его облика, его души и сердца, оставаясь без славного улова. Я, наконец-то, успеваю сообразить - отряды сверху начали скидывать всё, что могут столкнуть, а значит стоять прохлаждаться времени нет. Способность дышать может быть снова использована как надо. А не так, как хотелось сперва.

  Прорезать этот грохот и хаос воодушевляющим, радостным кличем.

  Где-то там, наверху, был отец. Где-то там, наверху, был Тихолап. Там же были Вороненок, там же должны были быть Лиственные, и гул падающих камней должен был стать похоронной песнью для тех, кто окажется внизу после нас всех. Тех, кто останется, а мы уберемся подальше. Должны были.

  Щелк. Такой странный... Такой неестественный. Гром среди ясного неба. Лязг капкана в момент срабатывания. Громкий, свистящий, безжалостный. И совершенно непонятный. Я моргнул, не понимая, что это было. Пока смотрел на происходящее. Пока видел, как оседает Горечь Звезд на землю... Маневренность Щетинника позволяет ему сорваться со скалы быстрее. Резче. Оказаться рядом раньше, но я всё равно рвусь вперед. Помочь оттащить кошку. Помочь вытолкать Вьюжного. Сделать хоть что-то.

  Лишь бы всё обошлось.

  Тень накрывает сверху прожорливой пастью. Одна. Вторая. Камни сыпятся, как град с неба. И прямо на глашатая с обмякшей предводительницей.

  - Рмяв! - отчаянно, уже не вкладывая глубинный смысл, лишь эмоции. Вырывается наружу. Я не успеваю, и Щетинник валится на бок как нечто хрупкое. Невесомое. Бравый воин, покосившийся как неудачно воткнутая подпорка для стены...

  Но тень не последняя. Накрыло одного, а летело еще.

  Отчаянье захватывало голову, тело, горло, грудину, но я всё равно бежал вперед. На ходу вцепившись в загривок Горечи Звезд - интуиция ли, воинское оценивание положения, внимательность, где быстро растет вторая тень - в будущем я так и не найду точного ответа. Почему именно так. Не потому ли, что просто "предводитель" выглядит фигурой более важной... Не прощу себя за такие мысли. За то, что был вынужден выбирать одного из двух, так как понимал - двоих не успею оттащить.

  Но её - успеваю. Вскользь замечая алое пятно на боку, пропитанное кровью. Ни следа когтей, а шерсть скрывает нечто более мелкое и неестественное. Тащу дальше, рыча в бешенстве.

  Снова одолевает ярость. Успел. Но...

  "Да вы, похоже, издеваетесь!"

  - ***, кидайте точнее! - Совсем нецензурно выругавшись, выкрикнул я злобно наверх. Своим, чужим, плевать. Злюсь, что обвал начался вообще раньше, чем все бы смогли забраться наверх. А теперь камни, медведь, псы... Кто за кого зацепиться, кто на кого отвлечется - нет времени рисковать. Нужно убраться подальше. Позволить предводительнице очнуться, а не потерять одну за другой жизни под каменным завалом, откуда она уже не выберется. Нужно перехватить за загривок и быстро шевелить лапами.

  Под зубами чувствуется живое тело. Чувствуется движение. Слух выхватывает дыхание. Фантомное ли, просто желание ли... Но на время, на миг, где кажется более безопасно, я всё же выпускаю кошку из пасти

  - Горечь Звезд! - выкрикиваю я. Ловлю на мысли.

  "После этого дня я охрипну..."

  Как-то невовремя.

  - Подъем! Вставай, давай, Звезды в зубы и вперед! - рычу я, в бешенстве хлестая себя хвостом. Нужно, чтобы она быстрее пришла в себя. Наивно верить, что жизни действительно есть? Может... может, если бы не та ночь. Может, если бы не Шиповничек, которая пронеслась около моего носа. Если бы не застрявшая тяжесть слез после этого в груди. Даже Мор её не выбил.

  "Если будешь долго просыпаться - я тебе втащу."

  Что-то на нервах я совсем откинул все церемонии. Мне еще нужно было вытащить Щетинника... Главное, чтобы было что. Нужно было посмотреть, что с Вьюжным. Нужно было увидеть, что творили ученики. Ощутить или еще большее бешенство от переживания, или гордость. Так много дел... Времени не было совсем. Не хватало. Его катастрофически не хватало, и оставалось полагаться на остальных, неприятно царапая себе сердце изнутри.

Отредактировано Остролист (2023-07-12 13:49:05)

Не было ни ужаса, ни паники, ни понимания. Затерявшись в адреналине, подобному лаве, каковая стекала по венам, питала, он даже не понял в первые мгновения. Продолжал биться выброшенной на берег рыбой. Щелчком — "Кажется, не успеваю". Не успевает. Не успевает не успевает не успевает. Звучащие возле уха знойные выдохи, крупная лапа на хребту. Внезапно всё стало слишком сложно. Не под его контролем. Совершенно. Было это ощущение сломанных к чертям костей или медленное понимание собственной бренности? Дёргается, хрипит, под когтями скрипит почва  — жалкие попытки спастись. Не всесильный, не долговечный, одна из чёрточек на колоссальной картине — такие очевидные вещи, но сейчас это осознать до ужаса больно.

Конечности со временем обмякают, изнурённые многочисленными движениями. Всё ещё пульсируют, "вылези пожалуйста вылези", но едва ли выполняют нужную функцию, начиная хвататься без цели в зыбкой лихорадке. На периферии сознания мелькает неожиданно уставшее, будто бы ничуть не паническое: "Ну, я умру сегодня", хотя тело продолжает двигаться в мучительном страхе. Не было сил обвинять в этом кого-то. Не было сил жалеть о прожитом. Говорят, жизнь бежит перед глазами, сладкая, необходимая. И нет, не бежало.

У Вьюжного сейчас бегают лишь неясные пятна, черные, кровавые, ничуть не похожие на жизнь. На детство. Ох, как бы он хотел стать котёнком сейчас. Неприкосновенным, беззаботно играющим. Хотелось кричать о помощи, пока горло не превратится в фарш, но вырывается лишь несвязанное.

Где-то там его зовут. Остролист? Наверное, он. Кто-то ещё. Неважно уже — в этом всё ещё кроется паника, далёкая от смирения. Разве он может когда то смириться? Когда испустит свой последний вздох, возможно. Когда органы перестанут функционировать. Вот такой вот конец, получается? Похоро...

У Вьюжного глаза в потрясении раскрываются, когда пролетает нечто чёрно-коричневое. Одни вопросы — "Что? Чего? Зачем? Когда? Почему?". Первое время так вообще удивляется, что не мёртв. Дышит. Испуганно щурится, тяжело хватая ртом кислород. Трясёт. Как же сильно его трясло тогда.

Резкое, чеканное, заложившее слух в одночасье.

БАМ!

Стоит, как вкопанный. Лишь сейчас понимает, кто перед ним. Она. Она, Звездоцап побери. Плакать хотелось, неясно почему. Вьюжный некоторое время взглядом её сверлит, одичалым, растерянно. Спасли. Бежать надо, бежать. Быстрее, быстрее, быстрее.

Карабкается он чудом. Всхлипывая, хрипя, чувствуя, что одно неверное движение — всё. На столь колотящихся лапах обратно даже с помощью Звёздного племени не заберёшься. Цепляется за выступы, в определённый момент вместо грубой породы чувствует, как хватают, помогают подняться. Держится, не думая. Размывается всё, абсолютно. Не поймёшь, кто где.

Лагерь

Отредактировано Вьюжный (2023-07-27 13:51:58)

Живы.

Мир на вершине обрыва замедляется, вязнет в смазанном, позабытом уже чувстве осторожной, смешанной с тупой болью радости. Кровь по венам стучит короткими рваными ритмами: «всё хорошо, всё хорошо, всё...»

Идёт не по плану.

Мелькает на периферии зрения ржавая шерсть, едва не соприкасаясь на секунду с его собственной ― Темноводный инстинктивно, бездумно успевает на полшага сдвинуться в сторону, невольно уступая дорогу.

― Куда. ― оборачивается машинально, рявкает вслед, зубами хватая лишь воздух.

Глаза очерчивают стремящийся в бездну в безумном порыве силуэт пёстрой кошки. Время, сбиваясь, ускоряет свой бег, в голове противно скребется неизбежное осознание: первые камни уже сброшены. Летят на головы оставшимся внизу.

И будь это его предводительница, он костьми бы лег на опасном пути ― не пустил. Но сердце не цепенеет внутри от ужаса, продолжая биться отстранено и ровно ― эта чужая жизнь не запятнает смертью его лапы. Листва стоит только за своих.

Так было всегда.

Темноводный выдыхает плавно и сужает глаза, заземляясь в хаосе происходящего, но следом за Горечью в пасть погибели летят туманные оруженосцы, совсем ещё бесхитростные дети, и его хладнокровие идёт трещинами. Свои, чужие ― границы против воли стираются перед лицом юности.

― Мышеголовые.... ― шипит он сквозь зубы, подлетая одним резким и длинным прыжком к самому краю обрыва. Когти впиваются в гравий ― до боли, нервно.

Янтарные глаза поочередно обводят каждого из оставшихся наверху, а голос гремит по скалам, силясь перекричать звуки развернувшейся внизу борьбы:

― Остановитесь, не кидайте! ― собственный приказ кажется скрежетом металла по камню, речь срывается на рычание. Темноводный впивается взглядом в морду Частокола, ― Мы их забьем, они не успеют подняться. Нужно спуститься ниже и помочь раненным из Тумана.

Но первые упавшие глыбы уже запускают цепочку камнепада, и едва ли теперь получится её затормозить.

В звенящей у подножья обрыва суматохе вдруг раздается неестественное и убийственно-отчетливое «БАМ». Каждая шерстинка на теле трепещет в первобытном ужасе, заставляя обернуться на этот разрывающий горы звук. Шаг, ещё один ― Горечь Звёзд падает замертво грудой пёстрого меха, сраженная немыслимым доселе оружием. Он знает. Он видел раны в подстреленной Двуногими дичи, но всё равно оказывается не готов к этой безошибочной смертоносности.

― Погань... ― где-то внутри рациональная часть сознания заключает бесстрастно, неизбежно ― «с таким врагом вам не тягаться»,― и Темноводный угрюмо прислушивается, ― Кто в состоянии ― помогите им вскарабкаться.

Сам срывается с места, скользя лапами по камню вниз ― изувеченные бешеной гонкой мышцы повинуются натужно и через силу. Темноводный находит уступ среди скал, с силой впивается в него когтями, наклоняясь ниже. Шкуру противно покалывают ожоги легких ударов ― откуда-то сверху на него сыпятся потревоженные движением мелкие камни, но глашатай не обращает внимания.

― Сюда! ― шипит он, хватает зубами первый попавшийся загривок, и тянет на себя. Тело в протесте ноет от боли, требуя бросить тяжесть, разжать челюсти и спастись самому ― неприятно, но терпимо. Всё ещё терпимо.

Всё ещё живы.

Вновь оказавшись на вершине, Темноводный ловит на себе взгляд Горечи Звёзд. Странное чувство окутывает его, когда он смотрит на воскресную кошку в ответ. Противоестественное, почти неприязненное.

Ступать на территорию врага ― невероятная, немыслимая дикость. Сама идея этого кажется Темноводному неуместной, но глаза против воли возвращается к Желудю, ко Мгле, к Тмин. К кровавым ранам, иссекающим кошачьи тела. Они должны пойти, им требуется лечение. А значит, он проглотит свою упрямую гордость.

Отвернувшись от туманной кошки, глашатай смотрит на широкоплечую фигуру своего предводителя.

― Мы с радостью воспользуемся вашим предложением, если Частокол...

Рёв медведя сотрясает пространство, обрывая на полуслове. Ему кажется, что даже земля под лапами дрожит от ужаса ― либо так, либо это мир перед глазами вдруг идёт ходуном, сдаваясь на волю усталости и боли.

Всё происходит слишком быстро. Сорвавшийся с обрыва камень глухим ударом встречает с полосатой шерстью Частокола и увлекает грузное тело вниз, ломая кости об острые выступы скал. Темноводный понимает сразу ― не успеет ― но срывается с места, обдирая подушечки лап о шершавый гравий.

«Нет. Нет. Нет.»

Он обещал следовать за ним в самую бездну ― и он последует. Но холодные тиски смерти челюстями безжалостных псов уже смыкаются на безжизненном теле отца, а значит, для него уже всё кончено.

Отредактировано Темноводный (2023-07-15 13:17:22)

[indent] В какофонии звуков Мгла напрягает слух, чтобы услышать голос кота, которого сердцем серая душа уже признала своим предводителем; сцепляет крепче зубы, продолжая карабкаться наверх, потому как понимает, что с места нынешней дислокации, она мало чем способна помочь соплеменникам и соседям. Приказ звучит ясно: бросать на псов и медведя камни сверху, вот только изувеченная задняя конечность не прибавляет, увы, необходимой скорости передвижения. Мгла тихо ругается сквозь стиснутые зубы, слыша характерный скрип соприкоснувшихся друг с другом клыков.
[indent] Заползая неуклюже наверх, пепельная-таки оборачивается, чтобы убедиться, что туманные справились своими силами; пусть даже ценой одной из жизней Горечи Звезд. Хуже всего для нее было видеть отважное участие в смертельном плане молодняка. Нефритовый взгляд даже успевает заметить рывок не выдержавшего роль наблюдателя Темноводного: чувствуя солидарность с действиями глашатая, Мгла присоединяется к нему, хватая подвернувшийся под пасть загривок. Неспособная отыскать под собой твёрдую опору лапа, продолжает пачкать камень кровью, из-за чего вскоре воительница отпускает тяжесть чужого тела, не разбираясь кому она только что помогла, отходя в сторону.
[indent] Тяжелый вздох вырывается из измученного непомерными усилиями организма, бледно-зеленый взгляд цепко скользит по присутствующим, оценивая нанесенный врагами ущерб: сейчас перед лицом реальной общей опасности, два племени кажутся ей единым организмом. Мгла моргает, изгоняя сие обманчивое наваждение и дергает треугольным ухом, реагируя на щедрое предложение туманной предводительницы получить от Омелы первую помощь. На задворках сознания мелькает случайная мысль, что этот день наверняка войдет в историю лесной жизни: свидетели случившегося будут передавать ее потомкам, а те – приукрасив, в свою очередь поведают новому поколению о том, как силами объединившихся племен была сведена на нет смертельная угроза, благодаря чему коты продолжили спокойно жить в родном лесу.
[indent] «Заманчивая перспектива забыть грехи прошлого, конечно. Жаль, что далеко не все готовы это своё прошлое отпустить», - мрачно думает кошка, подловив удачный момент, чтобы пройтись шершавым языком по кровоточащим ранам. Мгла сама толком не понимает, что чувствует на фоне такого объединения. Пока что  ей прозрачно ясно одно – с этого момента многое может поменяться. Следовательно…
[indent] «...стоит быть готовой…»
[indent] Она не успевает перевести дух, так как разогнавшееся колесо неожиданных событий прямо на нефритовых глазах принимает облик тяжелого камня, который врезаясь в пушистое тело Частокола, безжалостно бросает не успевшего ничего сделать кота с обрыва, подрывая в раз забывшую о собственных увечьях пепельную кошку с места одновременно с глашатаем племени, который впрочем оказывается быстрее, а сама Мгла отчётливо понимая, что не успевает, проклинает про себя Звездный Пояс и Темный Лес, до последнего отчаянно надеясь, что обойдётся, и что Нарцисс, что недавно спас её шкуру от смертельного укуса, отведёт смерть от так не получившего свои девять жизней лиственного предводителя.
[indent] Сердце громыхает в ушах, грозясь пробить грудную клетку, загодя истекая болью предстоящей потери, в то время как рациональная часть натуры велит ей догнать серого и остановить от рокового прыжка. Поскальзываясь на скользком камне, Мгла чувствует как ее непослушное тело предательски кренится в сторону, но выдыхает с невероятным облегчением, ловя периферией взгляда смазанное движение бурого гибкого тела, а затем, слышит срывающийся голос сестры, отчитывающий нового осиротевшего предводителя Листвы, заваливаясь по инерции набок и замирая в том положении на несколько бесконечно долгих минут.
[indent] Лишь спустя три болезненных удара сердца, пепельная с трудом поднимается и хромая, идет к соплеменникам, угрюмо и молча поочерёдно встречаясь с глазами каждого, принимая и разделяя их общую боль.
[indent] - Тмин права. Сейчас. Нам. Нужно. Вернуться.
[indent] Глухо чеканит слова, словно роняет цаповы камни.
Этот день станет черным днём в истории лиственного племени, но даже так, Листва не падет, а новые ростки, окрепнут и засияют под солнечными лучами нового дня, который несомненно придет, оставив боль и скорбь в прошлом.

Отредактировано Мгла (2023-07-17 12:24:06)