Иногда она радуется, что брат у нее – соня. При всей огромной любви к нему, Мракобесию иногда хочется побыть в одиночестве. Когда ничто и никто не тревожит, когда можно насладиться тишиной и запахом свободы, что приносит ветер поздней осени. А скоро зима. Холода, когда спасением ночью – теплый густой мех брата, а днем его всегда позитивный настрой и такая детская беспечная радость. В братстве такому не было места, слишком мягкотелый и неспособный ни один бой выиграть, не из-за слабости физической, но из-за слабости души – ему не хотелось причинять другим боль. За него это делала его бестия.

Облачком пара изо рта вырывается вздох. Бывает, что она скучает по тем временам. По братству, по отцу, по котам, что и правда стали ей как братья. Их немного, но они признали в ней равного. Отчасти смешно это признавать, но она скучает и по лопоухим двойняшкам Блэку и Бакарди. Порой даже сильнее, чем надо, а ведь они даже не коты – псы. Но они относились к ней с братом лучше, чем многие их собратья, что уж там, как от такого не проникнуться к косматым слюнявым гигантам. Очень слюнявым, даже Маркус, по которому скучается чуть меньше, потому что и виделись совсем недавно, не был столь слюнявым, а ведь тоже пес.

Брат сказал, что он устал переходить гору. Что тут, в долине, ему даже нравится. Мракобесие тогда втянула поглубже воздух в легкие, стараясь уловить тончайшие ароматы. Пахло котами. Где-то сильнее, где-то слабее. Где-то запах был настолько сильный, что мурашки по коже заставляли шерсть вставать дыбом. Пахло большим скоплением котов, как в братстве. В те места она старалась не заходить и брата своего за хвост оттуда тянула, потом отплевываясь от его длинной шерсти. Вот же судьба-злодейка, брату, что обидеть может только потенциальную добычу, но не сражающегося ни с кем без надобности (да и с ней), даровала густую шерсть, скрывающую тело, а ей, боевой единице – короткую, что так легко было острыми когтями рассечь и добраться до хрупкой кожи. Многие следы боев так и не сошли с ее шкуры, темными полосами-напоминаниями украшая. Только пользы от этих украшений – никаких. А от закаленного в боях характера – много.

Оставив брата спать в чьей-то заброшенной норе, Мракобесие поднялась к обрыву. Ей нравилось умиротворение утра, ветер, гуляющий меж ветвей потерявшего листья одинокого дерева. Спокойствие и свобода, которыми так дорожит кошка. Сколько драк позади, сколько еще будет впереди. А отдых, пауза, всегда нужны. Так говорил отец. Басовитый его голос до сих пор звучит в ушах, порой – набатом. Он учил ее драться, сам выходил против нее на Арену, что братство устроило за заброшенным наполовину сгоревшим домом. Упала – поднимайся. Хочется плакать – плачь, но никто не будет тебя жалеть. Поэтому она не плакала, не позволяла себе. Не считала слабостью (брат не раз заливался слезами, когда видел ее изодранную в кровь, едва дышащую), но не позволяла этого себе.

Возможно, однажды они подойдут ближе к группам котов, чей запах слышится особенно четко в некоторых местах. Брату этого очень хочется. Ему хочется подружиться, узнать о чужой жизни. Мракобесие лишь чувствует, как в животе что-то неприятно сводит и когти сами собой вонзаются в промерзающую землю, спазмом недоброго в глотке отзываясь. Кажется – эти банды не такие, как их братство, слишком рьяно они метят свою территорию, будто отпугивая чужаков. В братстве были рады приблудным котам, если они могли пережить драку на Арене.

Мракобесие надеется, что брат поспит еще подольше, что в это утро никто не помещает ей и ее одиночеству, с которым она боком подпирает такое же одинокое дерево.

ㅤㅤㅤОмут подобрался к тлеющему костру и едва было не поставил лапы в костер. Так хотелось одубелыми пальцами коснуться чего-то теплого, что неминуемая боль от огня совсем не пугала. Не пугала даже болезненная, острая вспышка, что несомненно последовала бы за секундой жара. Омут прижал две передние лапки друг к другу так плотно, что они, казалось, склеились намертво – но все равно, как бы он ни старался, те тянулись к драгоценному огню.
ㅤㅤㅤ Он неловко полу-присел и полу-без-сил-свалился, складываясь в дрожащий комок. Мокрая шерсть не грела. Он зажмурил глаза, пряча мордочку в опавшую хвою и укрываясь хвостом. На губах ощущался вкус специй. Он перебивал вкус курицы и прятал вкус травы (что только ни съешь, лишь бы не чувствовать голода) – но еда, даже такая, не давала тепла и желанной тяжести в желудке. Дрожь прыгала в петлях кишечника, раздражая, напоминая, что это количество корма – недостаточно. Ничто не помогало согреться. Ни огонь, ни шерсть, ни еда. Этот застарелый холод, въевшийся в самые кости. 
ㅤㅤㅤОхотиться не было желания. Острая, физическая необходимость быть около тепла перекрывала всё остальное. Кот потянул мордочку к самому огню, чувствуя, как жар иголками распространяется по морде, но, кроме болезненного покалывания – ничего не почувствовал. Будто бы все тепловые рецепторы – раз и отключились. Только болевые и остались.
ㅤㅤㅤГлубокий вдох. От кислорода кружится голова.
ㅤㅤㅤПоказалось, что в глубине леса раздался треск ветки – что-то будто оборвалось внутри. Он не заметил, как уснул. Не заметил, как мир начал движение грузовым поездом, все набирая скорость. Этот скрип, кружение колес по рельсам, дым от локомотива, ночной теменью застилающий стекла – а он, случайный пассажир, вглядывается в угольную навесь, пытаясь разглядеть машиниста. Это незабываемо – весь мир скошен по диагонали, грохот оркестра давит на уши, движение поезда вжимает тебя в спинку кресла, не давая вздохнуть. А ведь, казалось, мгновение назад поезд стоял на перроне. И было тихо, и время шло незаметно. Но этот физический рывок – невозможно пропустить.
ㅤㅤㅤОмут уговаривает свои инстинкты, что это – вновь его кошмары. Но инстинкты, против мечтающего о покое разума, подхватывают его за шкирку. Шерсть, будто железной щеткой начесанная, поднимается дыбом; что-то подсознательное – меняет движение поездов, стаскивает с путей, поворачивает к опасности. Колосс на глиняных ногах – вдруг солдат на поле боя.   
ㅤㅤㅤ – Кто – там?
ㅤㅤㅤСлова застревают в горле. Общаться… непривычно.
ㅤㅤㅤ выходи – На свет.

Отредактировано Омут (2023-06-10 10:25:54)

ㅤㅤㅤ– Раз не помер там, где по всем законам должен был помереть, значит жизнь твоя все еще чего-то да стоит.
ㅤ
ㅤ
ㅤㅤㅤЗа окном сентябрь. В квартире – сколько ни рви листов от календаря, останется 9 августа – день, когда Омут попал сюда впервые. С того дня изменилось мало. Как был хвост лисий, так и остался, тут не имеет значения количество колтунов, незаживающих укусов и облысевших частей. Как была шерсть бело-рыжей, так и осталась, разве что на морда начала серебриться, и рыжая шапка отошла от переносицы к самому основанию ушей, замененная ранней сединой. Изменилось мало – душа только незаметно помялась. Как структура из мягкой глины – мнется от неверного движения.
ㅤㅤㅤОдной из немногих святынь, почитаемых еще котами, был солнечный свет. Его было мало. Его получали немногие. Омут его не получал совсем. И это злило. На такие эмоции как досада, тоска, зависть уже не было сил, и в темноте квартиры оставалась только одна, основополагающая черта характера – упрямая, беспощадная злость. Ежедневно он с ненавистью глядел на матовые шторы, прятавшие окно. Они не пропускали на “Дно” даже капли света.
ㅤㅤㅤА где-то снаружи было утро, был рассвет, был закат, и даже в непогоду виднелся белый диск Солнца. Полуденная Звезда бликами скользила по домам, жидкой позолотой в водосток, водоворотом по трубам. Шел свинцовый дождь. Осколки морей собирались в лужи под лапами, в них консервированных запах штормовых ветров. Этого больше нет. Никогда снова не будет.
ㅤ
ㅤ
ㅤㅤㅤ– Раз жить собрался, то не советую ждать возвращения к огню людей. Они не сильно бродяг бесхозных жалуют.
ㅤ
ㅤ
ㅤㅤㅤБумажно-хрупкое и камнем-на-дно тяжелое, гулко-пустое и до звенящей тишины безлюдное – судно кошачьего сердца падает в водоворот. В трюм корабля вода бежит золотом, тяжелым и липким как мед, оплетает механизмы двигателя, путает ход турбин. Гулом тонущего корабля – мысли захлебываются в черном омуте. Пузырьками слова к поверхности – не дотягиваются. Какофония звуков мешается с гулом листвы. Разве что вместо листвы – иссохшие столбики фикуса, обгрызенные от отчаяния котами до самых корней.
ㅤㅤㅤНептун заглатывал тех, кто обещался убить его, целиком и за мгновение. Он закрывал глаза и смыкал челюсти, не обращая внимания на то, камень в его зубах или человек. Коты закрывали глаза и смыкали челюсти – на зубах скрипело растение, диванная кожа, хрустела известь обоев. Раньше Омут так не умел. Но опыт, опыт.
ㅤㅤㅤНовичкам было труднее всего. У них еще были силы убедить себя, что нищенский кошачий паёк, эти крохи, остаточки кошачьего корма, сумеют прокормить их. Наваждение исчезало быстро, и из запавших глазниц, в лучистом венце седой шерсти – смотрели то христиански смиренные, то одичавшие глаза.
ㅤㅤㅤБыло в этих глазах что-то такое, поражающее раз и навсегда.
ㅤ
ㅤ
ㅤㅤㅤ– Ну бывай, страдалец. Желаю благополучно пережить эту ночь. Если не помрешь, еще встретимся.
ㅤㅤㅤРасфокусированный взгляд смотрит через огонь в пустоту обрыва. Веки шторами опускаются на глазницу. Щеточная каемка ресниц – молнией зимней куртки – закрывает просвет зрения.
ㅤㅤㅤОн помнит, как зимой 9 августа отключили отопление. Дрожащая кошачья масса: кое-где ушко, кое-где хвост, прижались друг к другу и слились воедино. Масса клубится вокруг того единственного кота, в горячке. Страх заразиться все-таки меньше, чем физическая необходимость получить тепло. И он – тоже прижимается. Прячет нос в наэлектризованной лихорадкой шерстью. Не думает о том, что скоро и сам – будет факелом патологического тепла.
ㅤㅤㅤЛюбая причина, из-за которой нужно бросить огонь – стремительно тает. Всё в Омуте умоляет не уходить отсюда. Но кошка – уходит.
ㅤㅤㅤ– Не забывай, как бы не была прекрасна ночь в лесу, она всегда темна и полна скрытого ужаса.
ㅤㅤㅤЧто ответить – не знает. Разговаривать – не хочет.
ㅤㅤㅤОна и не ждет ответа, мягко теряясь в сумраке.
ㅤㅤㅤИ упрямо хочется остаться на месте, потому что она “понятия не имеет” и  “обмануть хочет”. И одновременно с тем, в глубине сознания, не Омут, а полуподавленное воспоминание говорит, что лучше бы послушать её. Не раздают бродячие кошки советов понапрасну. Он пытается разубедить себя. Что угодно сказать, лишь бы забыть эту странную встречу, укрыть нос хвостом, свернуться в клубок и уснуть, впервые без онемевших лап, впервые без хлюпающего поутру носа.
Кто-то снова ворочается в одной из палаток. Омут осознает, что спать не получится. Сердце будет замирать от каждого шороха.
ㅤㅤㅤОн медленно поднимается – не то, чтобы нехотя или лениво, просто с трудом. Делает полу-шаг одной передней лапой, потом другой, и подтягивает единственную заднюю лапу вперед. Левая, беспомощной палкой повисшая – дергается, инстинктивно делая шаг. И методично, вдумчиво, Омут начинает следовать за кошкой. Через несколько метров – молча догоняет её, держась слегка позади.
ㅤㅤㅤОн четко осознает, что двигается шумно и рвано. Понимает, что незнакомка уже заметила его калечность. Но по привычке (как профессиональная особенность) через некоторое время он перестает слышать свои громкие шаги, как люди не слышат повторяющийся стук часов.
ㅤㅤㅤ– А ты… – нарушает тишину Омут – Зачем к костру подошла? Людей не любишь. И от огня доброго не ждешь.
ㅤㅤㅤНе сказать, чтобы в сердце появилась интрига или желание узнать кошку получше. Скорее необходимость понять, как формулируется её отношение к миру, как она относится к нему, и что планирует дальше. Такие вещи, о которых в одиночестве не задумываешься.
ㅤㅤㅤВ какой-то момент он отстает от неё, засмотревшись на вид с обрыва. С одной стороны – сказа приютила водопад, с другой – спускалась в низину. Там, совсем у долины, помнится, была пещера. Замерев уж окончательно, Омут прищурившись смотрит в темноту.
ㅤㅤㅤ– Держишь путь в ту пещеру? – профилем поворачивает к ней голову, всё не пересекаясь взглядом – Или к домику в низине? – “а может, в ближайшей кочке мха хотеть заночевать?” – угрюмо в мыслях добавляет он.

– – – после поста Шельмы переход в выбранную локацию

Отредактировано Омут (2023-06-23 14:16:06)

← пещеры

[indent] Она одёргивает себя всякий раз, когда хочет обернуться. Знает, что патруль Щетинника ещё не вышел, но волнение за соплеменников медленно овладевает рассудком, мешая сосредоточиться. Горечь хмурится, дёргая ухом и ведя плечом, заставляя себя двигаться дальше, вспарывая линию горизонта взглядом.

[indent] Они останавливаются ненадолго лишь для того, чтобы перекусить. Трепещущая птица в когтях бьётся, машет крыльями и кричит; Горечь безэмоционально ломает той шею, невольно ловя себя на мысли, что собственные кости в пасти медведя звучали так же. Пойманную пташку отдаёт молодым ученикам, сама же наспех перекусывает толстой полёвкой, слизывая кровь с губ, и снова морщится, когда вместе с мясом вниз падает привкус крестовника.

[indent] — Что бы не происходило, держите себя в лапах, — обращается к Воронёнку и Тихолапу, у которых за плечами нет ни боевого опыта, ни толкового понимания смерти; не той, которую ты видишь на поляне, скрытую мятой и вереском, выглядящую умиротворённо, а той, которая заставляет все чувства биться в агонии, от которой разит безысходностью и страхом. Той, которой ты смотришь в глаза.

[indent] Сегодня им придётся одолеть собственные страхи и повзрослеть ещё сильнее.

[indent] Втянут воздух носом, взмахнёт хвостом и пустится рысью вперёд, не позволяя им больше терять времени.

[indent] — Если что-то пойдёт не так, ты останешься с ними, — обращается тихо к Волчеягоднику, ровняясь с его боком, и снова нахмурится, прижимая уши к голове.

[indent] Когда трава под лапами сменяется камнем, Горечь морщится от прохлады пока ещё непрогретых гор. Мелкая крошка падает вниз после каждого шага, разносясь коротким эхом в склонах, а ветер неприятно гудит в ушах, но исчезает в тот самый момент, когда они находят нужное место.

[indent] Небольшое открытое пространство с множеством валунов, с которого открывается прекрасный вид на близлежащую территорию. Первое, что она проверяет — высоту. После взгляд перемещается вдаль, откуда примерно должны будут прийти отряды, и мозг моментально запускает шестерёнки в бешенном беге, прокручивая в голове сотню-тысячу вариантов развития событий и самые короткие пути к тем, кому может понадобится помощь.

[indent] — Здесь, — несколько быстрых движений лапами, чтобы убрать лишнюю насыпь камней от валунов — это поможет им легче сталкиваться с обрыва. — Воронёнок, проверь окрестности и безопасный спуск с другой стороны, если придётся отступать. Тихолап, — переведёт взгляд на юнца да сощурится, продолжая более мягким и тягучим голосом, видя сколь близки они стали в последнее время. — иди с ней, — сама же сядет аккурат к краю, обвивая лапы хвостом, но всё же скрываясь за одним из крупных камней — лишнее внимание им ни к чему.

[indent] Мысли то и дело обращаются к Невесомой и Сухоцвету: это то, о чём он говорил ей тогда в палатке? Как долго он носил эту идею под шкурой? И сколько храбрости ему понадобилось, чтобы оставить братьев? Неужели не вернётся? Одна её часть считала, что это к лучшему, другая не могла признать наличия в собственном соплеменники подобного страха; такого, что окажется сильнее желания помочь другим.

[indent] — Ты как? — попытка переключить внимание, завязав диалог с Волчеягодником. Всё чаще Горечи кажется, что в последнее время на неё смотрит слишком много недовольных_осуждающих глаз.

пещеры →

оказавшись снаружи, тихолап чувствует себя чуточку лучше: за ночь он уже успел устать от каменных потолков и голых скал, окруживших котов точно зубья капканов двуногих. он почти верит, что всё дело в утреннем патруле: обойти границы, заставить себя проснуться по дороге — ничего особенного. может быть, получится поохотиться — может быть, даже успешно, и тогда наставник не скажет, что он снова зря тратит его время-

тихолап слышит оборвавшийся крик птицы.
вместе с ней умирает последняя ложь, которую он рассказывал себе.

горечь звёзд не устаёт им напоминать думать головой и не терять самообладания — тихолап тем временем занят попыткой проглотить хоть кусочек птицы, но боится, что его стошнит. он ест совсем немного, чувствует, как скручивает желудок от волнения, и торопится за старшими котами, украдкой посматривая то на воронёнка, то на её тень.

чем ближе они к обрыву, тем быстрее становится их шаг — потом вовсе приходится бежать, чтобы поспеть за предводительницей и воителем, намного крупнее его и воронёнка. тихолап отчего-то не успевает запыхаться, как обычно бывает после утомительных пробежек, а потом понимает, что не ощущает толком ничего, кроме гула ветра и бешеного сердцебиения.

будь это обычный патруль, может быть, волчеягодник рассказал бы что-то про сына, который только успел стать его наставником — который теперь рискует жизнью, отправившись выманивать медведя. может быть, горечь звёзд дала бы ему с воронёнком несколько советов, как охотиться на ту же птицу — и она бы не кричала так жалобно в кошачьих когтях.

от грубого камня под лапами начинают ныть подушечки. тихолап смотрит вперёд, туда, где обрывается земля — и потрясённо выдыхает от открывшегося вида. горечь звёзд показывает, где именно они будут стоять и что им пригодится против медведя, раздаёт указания — сначала воронёнку, а потом и ему.

голос предводительницы неуловимо меняется — тихолап отчего-то вспоминает шёпот остролиста, прозвучавший ночью. медлит, посмотрев на взрослых в последний раз, затем торопится за воронёнком, внимательно смотря себе под лапы.

вокруг лишь залитый рассветом воздух и ветер, грубо ерошащий шерсть. тихолап на секунду забывает, зачем они здесь, но заставляет себя вспомнить — и догоняет ученицу, перешагнув чёрную, острую тень под её боком.

вьюжный спрашивал его, справится ли он — конечно же, нет, о чём вообще речь. тихолапу не нужно было видеть бывшего наставника, чтобы представить его реакцию: тихолап пойдёт первым на съедение медведю, иначе быть не может. напрашивалось на нервах совсем дурацкое — подойти к маме, — но он с ней так и не поговорил. соплеменники одобрили его решение присоединиться к отряду, а тихолап всё никак не мог понять, что в этой спонтанной глупости стоящего.

но остролист, назвав доверие хрупким, говорит ему присмотреть за воронёнком.
тальник, вплетая в шерсть медовые цветы, обещает им, что всё будет хорошо.

горечь звёзд говорит ему следовать за — и тихолап подчиняется.
наконец обретает цель.

обстановка всё ещё тихая — никаких угроз тихолап не замечает. им только осмотреть спуск, чтобы быть уверенным во всех маршрутах, и тихолап, сосредоточенный на своём деле, не сразу обращается к воронёнку.

у него всё ещё нет права ни требовать, ни просить — может быть, никогда не будет. может быть, он попросту до этого дня не доживёт — не переживёт это утро или упустит, даже рискнув зацепить когтями. тихолап переводит дыхание, делает вдох — вскидывает глаза на воронёнка.

— будь осторожна. — повторяет уже сказанное ею. — я буду рядом. — тихолап знает, что не может ни приказать, ни заставить её остаться, но теперь понимает, что принуждать никогда и не нужно было.

можно просто пообещать самому: ведь его голос в этот раз не дрожит.
а чужая тень, кажется, привязалась уже достаточно крепко.

тихолап на это надеется — в первый раз за долгие часы во мраке и неизвестности.
вдыхает глубже запах медуницы.

← территории листвы

Лапы гудели, но полосатый кот упорно продолжал двигаться вперед, стараясь не отвлекать свой отряд на остановки из-за своего самочувствия. Им понадобилось приостановиться лишь раз — около глубокой реки, чтобы восполнить жажду и двинуться дальше в путь. Вся голова предводителя была занята переживаниями за второй отряд, которому следовало вести свору и двуногих к обрыву, и он надеялся, что не послал своих соплеменников на верную смерть. Иначе... иначе что он за лидер?

Он искоса посмотрел на Льдистую, пытаясь догадаться о ее мыслях в этот момент, но на ум приходил лишь страх. Наверняка маленькая ученица могла бояться, ведь все могло пойти не по плану и что тогда? Частокол разделял ее чувства (если все же он догадался правильно), ему было безумно страшно, но он не должен был проявлять ни малейшего признака тревоги. Предводитель пытался настроить себя на позитивный лад, постоянно проговаривал про себя: все будет в порядке, но этого было мало.

— Белка, — Частокол обратился к своему бывшему ученику, — Не спускай глаз с Льдистой. При любом раскладе, — он с надеждой заглянул в янтарные глаза рыжего воителя — выполнит ли Белка его указание?, — Мы почти пришли, — последнее кинул Певчему и Льдистой и махнул головой в сторону виднеющегося обрыва. Еще немного.

Когда их встретил каменный обрыв, предводитель неловко потоптался на месте перед тем, как начать взбираться наверх. Ему казалось, что вдали он уже видит отряд Горечи Звёзд — от этого становилось морально легче. Старый кот подбодрил своих соплеменников и собрал в себе последнюю каплю силы, чтобы, наконец, добраться до места встречи.

«Значит, Горечь Звёзд не нарушила указания. Что же, минус одна проблема.»

Тяжело дыша, Частокол все же смог одолеть высоту и уже вблизи видел небольшой Туманный отряд. Кот остановился, чтобы выровнять свое дыхание — ни в коем случае нельзя допустить, чтобы туманные видели его слабину — и после направился прямиком к Горечи Звёзд. По пути немного откашлялся, чтобы потом в неудачное время не начались предательские судороги.

— Приветствую племя Тумана и тебя, Горечь Звёзд, — полосатый кот кивнул каждому, но надолго ни на ком не задерживал своего внимания. Молодняк он не знал (двое учеников как раз отходили куда-то в сторону), но с Волчеягодником раньше встречался. Хороший боец, — Вы уже заняли позиции? Полагаю, у нас есть еще немного времени для подготовки, — Частокол оценивающе посмотрел на каменные глыбы рядом с которыми были разбросаны мелкие камни и сомнительно повел усами, вряд ли им всем удастся скинуть достаточно камней на врагов. Но это вполне могло выиграть время. Если потребуется, то Частоколу придется ворваться лично в бой, даже несмотря на отсутствие дара Звездных предков. А был ли он на самом деле?

— Уже рассвет. Наши отряды должны были вывести цели, — полосатый кот волнительно прошелся по краю обрыва и всматривался в даль, туда, откуда должны были бежать его соплеменники, но на горизонте ничего не было видно, — Нам осталось ждать еще немного, будьте готовы, — это он сказал громко, чтобы и Листва и Туман его слышали. Самец остался стоять на краю обрыва и всматривался вдаль. Он не мог просто сидеть и ждать. К своему удивлению, рядом с собой он обнаружил бурачник и немного мха. «Отлично, по крайней мере будет, что отнести в лагерь.»

Ему показалось, что вдали он услышал громкий лай. Кровь застыла в жилах.

пещера>>

[indent] — Проверим лагерь и двинемся в сторону серебряного ручья. Если приманка  сработала, то эта тварь может быть где-то по близости, — опуская предисловия, глашатай взмахнул хвостом и повел отряд вглубь сосняка. Предрассветные сумерки расступались к тому времени, как они покинули пещеру, но до восхода солнца ещё оставалось немного времени.

[indent] Просторный пустырь в сени елей и сосен, некогда кишащий жизнью, встретил Туманных воителей утренним холодком и гнетущей тишиной. Вокруг ни души, и, что удивительно, ни намека на присутствие медведя. Истоптанная звериными следами, почва была усеяна останками раскиданной дичи и ее разорванной плоти, однако сам хозяин, судя по всему, надолго здесь не задержался. Щетинник замер у края поляны и впился когтями в землю, хмуро оглядываясь и оценивая ущерб, а затем резко шагнул в сторону болот, ни разу не обернувшись. У него ещё будет время обдумать план по восстановлению лагеря и обсудить его с Горечью. Было ясно, что их возвращение домой затянется, пока они не укрепят полуразрушенную стену и не вернут ему надежный вид.

[indent] — Поищем свежие следы. За ночь он не мог далеко уйти, — бросил глашатай соплеменникам, прежде чем скрыться в зарослях папоротника и выйти на знакомую лесную тропу, ещё сохранившую запах вчерашних патрулей.

[indent] Когда впереди послышалось журчание ручья, Щетинник инстинктивно замедлился и без слов дал знак воителям рассредоточиться, сам двинувшись вдоль течения, скользя пристальным взглядом по мерцающей полосе бегущей воды и отмечая тёмные пятна крови на камнях, испещрённых темными бороздами от когтей. Часть дичи, впрочем, осталась нетронутой, и глашатай откинул несколько тушек в кусты: не хватало ещё, чтобы вода в роднике протухла из-за гниющей мертвечины.  Он не сводил глаз с багровых бликов, расползающихся кругами на поверхности ручья, вновь оживляя в памяти события битвы на Совете — и даже сейчас, когда исход боя, казалась бы, был предрешён, а ощущение близившейся расправы играло на кончике языка знакомым металлическим привкусом — Щетинник не позволял губительным эмоциям отхватить своё нутро. Лишь медленно подогревать, отсчитывая мгновения до.

[indent] Биение крыльев и испуганный клёкот, раздавшиеся из чащи, привлекли его внимание практически сразу.

[indent] — Приготовьтесь, — низко прошипел глашатай, напрягаясь и вонзая когти в почву, когда услышал боевой клич Остролиста — а потом увидел и его, выскочившего из кустов, преследуемого глухим, раскатистым рёвом. В считаные мгновения кусты с треском расступились, выпуская наружу Мора: разозлённый, явно отожравшийся на щедрых землях племен и готовый кромсать врагов, посягнувших на его необъятными охотничьи владения. Щетинник прыгнул навстречу врагу, с раздражением ощущая, как холодная вода из родника обожгла шкуру, прежде чем медведь заметил бы его и готов был атаковать. 

[indent] — Уводите его, я прикрою, — мощный удар корпуса вслепую приходится в воздух, не достигая бурой шкуры, испытавшей на себе тяжесть когтистых лап. Щетинник мгновенно рванул в сторону от увесистого выпада и одновременно пересекся взглядами с соплеменниками, удерживающими все внимание зверя не себе. — Не дайте отрезать себя друг от друга.

Отредактировано Щетинник (2023-06-27 22:43:52)

<< гл. поляна

  Остановиться... Расслааабиться. Забыть про эту ерунду в виде Двуногих и их громкоголосых шавок. Я искренне не понимала, какое нам может быть дело до проблем "соседушек". Что котята, что медведь - один лопух. Противный и мерзкий.

  Ночь с разгоняющимся рассветом была прекрасна и без всех этих проблем. Я понимала, что это роскошь - временная, ведь впереди дранная, скользкая, как червь, нужда держать хорошую мину при хорошей игре. По внутренне я понимала.

  "Не хочу. Не же-ла-ю." Мне была тошнотворна одна только мысль о том, что придётся дышать одним воздухом с Туманными жабами. Что они притащат на своих лапах запах топи, гнили, мерзости... Пропритавшись ею насквозь, будут пытаться напитать и меня. Нас. Но, кажется, моё нежелание участвовать в этой далеко зашедшей сатире никто не разделял. Грустное дело, печальное дело. На мордочке то вспыхивало раздражение, то грусть. Я даже испускала тихий, печальный вздох, понуро повесив хвост, будто меня вели на это самое съедение... И лучше уж бы собакам, Двуногим или даже медведю. Лишь бы не Туманникам-обманникам.

  "Тиноеды барсучьи..."

  Чем дальше мы шли, тем больше и больше усталость разливалась по телу, умоляя прекратить. Мотивации у меня как таковой и не было, так как не было желания, и идти приходилось скорее из гордости. От взгляда не ускользнуло, как скосились глаза "предводителя" (сейчас уж скорее просто лидера). Я выдавила улыбку, легкую и непринужденную, чуть вскинув голову. Сощурилась, когда кот что-то там начал шептать наставнику.

  "Я становлюсь так популярна или ценна? Столько внимания."

  Про себя хмыкнула. У меня не возникло мысли, что коты могли посовещаться касательно будущей стратегии, а мысль, что обсуждают тебя как-то... интимно щекотала нервы. Даже захотелось подыграть. Тем более, что интерес к моей личности, кажется, быстро угас. А впереди виднелся довольно неприятный подъемчик.

  Я сощурила льдистые глаза, внутренне оскалившись в предвкушении замысла. И ступила вперед за отрядом. Шаг за шагом, со всей грацией, на которую я была способна, не оборачиваясь. Лишь раз пришлось остановиться, пока "лидер" переводил дыхание.

  "Староват он уже." Я чинно села, ожидая окончания передышки, не выдавая более нервозности. Никак вообще. Будто в дороге не было ничего такого. "Племя вести. Не потому ли Темноводного глашатая сделал?"

  Концепт "от крови к крови" был мне более чем ясен. Матушка старалась на славу, лишь бы чувство совершенства, достоинства, несло едва ли не врождённую частичку. А значит, ей лично переданную. Через меня работающую на неë... Хитрая уловка, едва ли Частокол просто взял и не воспользовался этим же, ставя потомка себе в помощь. Дети обязаны уважать. Слушать. Поддерживать. Весьма удобно.

  "При условии, что все не пойдет наперекосяк."
 
  Я лениво зевнула и поднялась, когда почти вчерашний старейшина решил двинуться дальше. Мне виделось, что Туманноголовые нас и так видели, так что заминка без внимания не пройдет. Но...

  Пока никто не смотрел, в чем я убедилась прежде чем сделать, что сделала, я вдруг вскрикнула.

  - Ай! Лапа! - И резко дернула на себя, поджав, опасливо покачнувшись в другую сторону. Будто попытка выровнять равновесие чуть не свалила меня на второй бок, но я "героически" удержалась. Досадливо сморщившись, на трех конечностях поковыляла дальше...

  "Надо же так, на камушке подвернуть... Ай..."

  Холодный взгляд прошёлся по соседям под маской болевых ощущений. Будто это была их вина... И в ту же секунду слабо улыбнулась. Делала этим... одолжение.

воронёнок оборачивается к нему — тихолап замирает по привычке, но вглядывается без того смутного волнения, ничего общего с предстоящим делом не имеющего. слышит слова, слишком похожие на обещание, чтобы спутать с чем-то ещё — и делает шаг навстречу, качнув хвостом.

горечь звёзд спрашивала его, так уж ли имеет значение то, во что сам не веришь — но тихолапу вправду достаточно, что верит кто-то другой. он поверит следом — сейчас ему кажется, что он не может иначе. не после слов воронёнка, не после отданных тальником цветов — не после того, как их провожали рано утром соплеменники.

безоговорочное доверие, которое он никогда не чувствовал, дурманит мёдом и звучит лающим эхом вдалеке.
они справятся.

тихолап с трудом сдерживает шаг, последовав за воронёнком, торопливо сжёвывает глупо приподнятые углы губ. вспоминает про осторожность, когда оказывается близко к краю, вместе с ученицей проверяет, по какому пути патруль может отступить, и убирает с тропки острый щебень.

— кажется, уже прибыл второй патруль. — ветер доносит чужие запахи и голоса. тихолап оглядывается — уже не верит, что они остались одни и что ничего не случилось.

он помнит: блестящие зубья капканов, изломанный контур тела свиристельки, опустевшие подстилки в палатках. помнит медвежий рёв слишком близко к лагерю и как поспешно им пришлось покинуть место, которое он считал самым безопасным в лесу. помнит страх перед неизвестностью оскалившейся ему рощи — сколько угроз в ней таится и как много жизней уже было потрачено.

тихолап хочет наконец-то увидеть другую сторону.
ту, чей отблеск виден ему лишь в янтарных глазах.

— всё в порядке? — он почти уверен в этом, насколько вообще можно чувствовать себя так сегодня, но всё равно на всякий случай уточняет. — будем возвращаться? — он бы остался ещё, но тогда бы вряд ли вернулся, забывшись в прежней растерянности.

но он уже сказал воронёнку, что ему придётся быть смелым. хотя бы попробовать.
но она уже сказала тихолапу, что будет рядом. может быть, тоже — хотя бы постараться.

значит, у них нет иного выбора.
тихолап готов.

→ пещеры

The Ðevil & the Uñiverse - Phantasmagoria

Он отчётливо чувствовал на себе взгляд из тьмы, костлявая смерть, бездной глазниц и черепным швом дающим о себе знать, пока отсутствие света поглотило весь мир целиком. и даже не подавилось. гниющая плоть на кости, отсутствующие глаза, но безупречно сверкающие белым острые зубы, угрозу влекущие за собой отзвуком гремящих цепей, обвивших туловище, смрад мороком окутывает измученное сознание, красной пеленой покрывает не знающие покоя глаза, и даже когда огромный череп приближает глазницы на расстояние выдоха, вплотную, так, что сквозь тьму видны обнажённые мускулы, он не смыкает глаз.

Смотрит на и будто сквозь, отсутствуя здесь, но видя ужасную картину и чувствуя смрад, трупом валяется в каменных сводах, холодных, сердце отбивает набатом, и кровь в ушах шумит - и в этом ритме он ловит спокойствие, равнодушие, словно разом все ветра словили за хвост, погибли птицы, усеяв землю утраченными перьями, когтистой лапой схватили за когда-то трепыхавшуюся в слабых потугах душу, замершую в густом ожидании.

И по пробуждении чувство остаётся с ним на задворках, отступая лишь на мгновение, когда медуница, сорванная окроплёнными чёрным лапами, находит своё место аккурат за ухом каждого из оруженосцев родного племени, и сердце на мгновение соскакивает со своего убийственного ритма, потоком бьющей крови голову кружа, сознание топя в отчаянии, когда оно, уставшее бороться, допускает чёртову дюжину мыслей - огнь, крада, Мор, смерть, кости, ночь, луна, листья, колос, надежда, свет,  медуница, Сухоцвет. ворох слов кружит внутренности, кругом вертится и со стволов на еловые лапы встаёт дыбом лес, уставший от правления Мора.

Выбора нет, и выхода нет, и смерть шепчет ветром где-то в поросли, прячась в зарослях, но лес молчал, не стенал, как в прошлые разы, прося о помощи, молчал, выдавая в глуши присутствие Мора, явственный скрежет и скрип, хруст обглоданных костей, и когда воздух разбился о вырывающийся из глотки товарища вой, первобытный, переполненный яростью, - но у Тальника нет никаких сил вырвать из глотки даже мерзкий хрип, смерть ехидно смеётся в ухо, и взгляд в то мгновение, когда сужается от ужаса зрачок, а кислород покидает лёгкие до последней капли свистящим выдохом, ловит, как под потуги сердечной мышцы время останавливает свой ход - и Остролист замахивается когтями с таким бешенством, что и не снилось Мору. стоит лишь на мгновение закрыть глаза, красную пелену лопнувших капилляров прикрыв веками, как свой ход восстанавливает время.

Остролист летит кубарем в сторону, так быстро, так стремительно, что бесцветный не успевает этого даже осознать - сердце не переворачивается в груди, как ожидал того чёрно-белый воитель, и даже не пропустило удар, ритм остался тем же и шум крови в ушах, лишь вспоминаются вплотную приблизившиеся пустые глазницы и мясо, лоскутами облезающее с костей голого черепа. и Тальник всё ещё глядит в бездну этих глазниц, под навязчивый стук в груди нанося Мору удар куда попадётся - и тут же получает от Мора ответ на оскорбление. не чувствует сперва боли - тело отбрасывается от медведя, ударяется головой о ствол дерева. мир пошатнулся, взорвался сверхновой, канув в оглушающий звон в ушах, набат сердечный заменив.

— Уводите его, я прикрою, — слышится гулом, акустическим стимулом сквозь дебри звона, резонирующего в стенках черепа, во сто крат сильнее отражаясь от них, угрожающих пробить его аккурат в месте удара, выплеснувшись в мир кровавым росчерком, перед свинцовым взором сменяются картины одни за другими - разъярённый Мор, синие цветы в чёрной шерсти, рыжие на белом всполохи, горящие пламенем на солнце, колосья цветов, качающиеся на ветру и всё те же пустые глазницы, глядящие в упор. мир не хочет вставать на своё место, ни на секунду не переставая вращаться, но Тальник не хочет сдаваться так быстро, его крутит также, как и лес перед глазами, но когти насмерть впились в землю, до боли, лишь бы стоять на месте, не падать, пригвождённым к земле вращением звёзд перед взором.

уводите. наперегонки со смертью - но, кажется, она уже сидит непосильной ношей на спине Тальника, вросла в позвонки хребта, выворачивая его под неестественными углами, клетку рёбер сужая, за нею запирая сердечные жилы, но неужели не стоит попытаться сбросить её, навязчивый шёпот и хриплое дыхание на периферии прекратив?

лагерь >>

[indent] Темноводный вел их отряд бодрой рысью, и Тмин, стараясь не отставать, неизменно ощущала присутствие сестры плечом и повторяя себе, что все сказанное в палатке воителей было правильно, хотя внутренний голос непрерывно пульсировал в подсознании, выдавая сомнения покачивающимся кончиком хвоста, но их (сомнения) вполне можно было списать на ситуацию в общем и целом. Ошибаться могли все: она, Ливень, Мгла, и каждый лесной воитель. Просто потому что идеалов в их мире не существовало. Только иллюзия, застилавшая глаза, если вдруг один начинал возносить другого над остальными.

[indent] Потому что контроль и самодисциплина — это одно, а то подавляющее, заставляющее менять взгляды, формировать будто заново характер — совершенно другое. И это самое оно было выше всего, что кошка раньше признавала. Одно слово, которое меняло жизнь, окружение, и ее саму. Слово, которое она ненавидела с недавних пор как ничто иное.

[indent] Обстоятельства.

[indent] Влажная почва приятно холодила подушечки лап, отзываясь при каждом новом перебирающем шаге, охлаждая мысли и прогоняя сонливость. Безветренная, пусть и пасмурная, погода раннего утра подбадривала, облегчая путь отряда, хоть и нагнетающая тишина прихваченного предрассветным туманом леса неизменно таила в себе угрозу, неприятно звеня в ушах.

[indent] — Надеюсь, отряд Туманных прибудет во время, — бросив взгляд на светлеющий горизонт, Тмин нахмурилась и, дёрнув ушами, торопливо устремилась на звук текущей воды. Запах Двуногих она почуяла спустя несколько мгновений, только приблизившись к роднику и наклонившись, чтобы промочить пересохшее горло прохладной водой.

[indent] Он ударил в нос резко, заставив поморщиться. Они приближались, и Тмин прерывисто выдохнула, нервно облизав мокрые губы и успокаивая вдруг ускорившиеся сердцебиение, быстро оценила обстановку. Она молча переглянулась с Темноводным, переуступив с лапы на лапу, и пристально пробежалась взглядом но каждому, словно в очередной раз оценивая потенциальные риски. Небо только начинало светлеть, и у них оставалось не так много времени, чтобы успеть застать спящий лагерь врасплох. 

[indent] При мысли о том, чтобы приблизиться к нему вплотную, по спине пробегали мурашки. Тмин ещё помнила громкие хлопки оружия охотников, что иногда были слышны у окраин территорий, сотрясая весь лес до самой пещеры Советов и напоминая, что угрозу нельзя недооценивать.

[indent] Взгляд невольно остановился на серой шкуре Темноводного, решившего взять первые риски на себя, хотя каждый из присутствующих здесь наверняка их осознавал ещё с момента, как они покинули лагерь. Это было так похоже на сына Частокола, и Тмин, напряжённо качнув кончиком хвоста, недовольно поджала губы.

[indent] — Будь осторожен, — лишь бросила она вслед, усилием воли заставив себя оторвать взгляд от удаляющейся спины глашатая. — Желудь, найди какую-нибудь возвышенность, или заберись на дерево. Следи за поведением Двуногих, пока Темноводный не выманит оттуда собак, — кончик хвоста дрогнул от летающих в голове сомнений и повисшего в воздухе напряжения, и кивком головы Тмин указала юному воителю на подлесок, прежде чем перевести взгляд на Мглу. — я так понимаю, просить тебя держаться строго в тылу и не лезть, если что, на рожон, бесполезно? — уголки губ дрогнули в усмешке (с каких пор это она рассуждает о здравомыслии и рисках?), и кошка бесшумно нырнула в ближайшие кусты, притаившись за неказистым валуном.

[indent]  Открытая местность отсюда прекрасно проглядывалась, а самих лиственных котов отлично маскировал запах тлеющего костра, зловонный и липкий, от которого желание было только одно: отмыться. Эта мысль настойчиво билась в подкорке, пока бурая то и дело бросала взгляды через плечо на соплеменников, раз за разом убеждаясь, что каждый из них занял наиболее выгодную позицию. Кончики ушей между тем чутко подрагивали, улавливая малейшие перемены обстановки и прислушиваясь к звукам, пока наконец вдали не раздался лай, резонирующий с топотом лап.

[indent] Ждать долго не приходится, и голубые глаза уже вскоре выхватывают среди высокой травы серую шерсть Темноводного, а за ним ещё несколько крупных силуэтов. В голове дробным эхом звучат слова глашатая «не высовываться», но Тмин уже не думает — действует, гонимая инстинктами и желанием защитить. Ей хватает всего одного взгляда на Мглу, притащившуюся в засаде на пути несущейся своры, как лапы сами выбрасывает упругое тело наперерез.

[indent] Воительница отталкивается от земли и в один прыжок сокращает расстояние между ними. Быстро огибает двух котов и, преграждая путь псине, закрывает собой Мглу, перетягивая все внимание противников на себя. Когти мажут по носу одной из псин.

[indent] — Как тебе такое, лисье дерьмо? — загривок встаёт дыбом, и Тмин с глухим рычанием шипит, выгибая спину и суживая зрачки. Она не успевает во время отступить, не успевает отскочить, хочет увернуться, но оказывается ближе всех к противнику, когда его острые челюсти в порыве схватить добычу смыкаются на бурой шкуре, оставив рваный укус на загривке. Пульсирующая боль на мгновение пронзает тело, но Тмин лишь тихо шипит, морщась и вырываясь из некрепкой хватки.

[indent] — Ладно, признаю, это была не лучшая идея, — на выдохе бросает, перебарывая боль, и переглядывается с Темноводным. — Полагаю, план меняется на «не дать им себя сожрать по пути к обрыву»? — и галопом срывается в лес, глазами ища в густой растительности шкуру Жёлудя, спиной неизменно ощущая дыхание смерти. «Багульница оборвет нам уши.»

<<лагерь Листвы
[indent] Мгла уверенно перебирает лапами, перескакивая через встретившиеся на пути кочки и торчащие из земли корни деревьев; хранит молчание всю дорогу, не выпуская из поля зрения мелькающие впереди серый и бурый бока, изредка бросая нечитаемый взор на бело-рыжую спину храброго юнца, замыкавшего их спешную цепочку. Пепельная воительница не была близка Жёлудю. Не интересовалась им, или же усиленно делала вид, как и многими другими в родном племени, тем не менее, невольная ответственность за жизнь молодняка вынуждает ее незаметно беспокоиться о нём, как если бы на месте котика была бы сейчас Черничка.
[indent] Возглавляющий отряд, Темноводный, ожидаемо берет на себя инициативу первого смертельного забега; кончик хвоста кошки раздражённо подрагивает, в то время как треугольные уши ловят напутствие коту из уст сестры. Мгла, привыкшая чаще действовать в одиночестве и полагаться на саму себя, чувствует скребущее внутри неудовлетворение текущей ситуацией. Верить Тмин она   научилась еще в Детской, верить предводителю, глашатаю и соплеменникам – учится теперь, однако эта вера ни единым когтем на пепельной лапе не касается туманных соседей. Чувство, что исход смертельно-опасного плана по заманиванию медвежьей туши на охотничью тропу Двуногих зависит от общей слаженности действий двух племен, вызывает в глубине души отторжение. Что будет со всеми, если что-то пойдет не по плану и кто-то струсит – Мгла об этом даже думать не желает.
[indent] - Свою шкуру побереги, чем обо мне беспокоиться, - она произносит это отрывисто и куда резче, чем ей хотелось бы; бросает последний нефритовый взор на скрывшуюся в листве приметную спину Жёлудя и возвращая зеленоокий взгляд в голубые озера глаз бурой, красноречиво смотрит в них несколько бесконечных минут.
[indent] - Удачи, сестра, - отступает бесшумно в тень укрытия, выбирая себе пункт наблюдения, крепко прижимая к голове по инерции уши, заслышав громкий собачий лай.
[indent] «Она нам всем сегодня пригодится», - выдыхает медленно, впиваясь цепким взглядом в разворачивающееся смертельное действо, видя как размашистыми прыжками в их сторону летит Темноводный, и как настигают его пепельную шерсть слюнявые песьи клыки; пружинит лапы, собираясь его заменить и дать раненому передышку, но лишь бурчит проклятия себе под нос, когда Тмин первой врывается в это рандеву со смертью, оставляя сестру позади.
[indent] «Рыбоголовая кошка!» - Мгла кидает обвинение в сердцах, взрыхляя когтями почву под лапами; вздрагивая душой, но оставаясь неподвижной даже когда огромные клыки на ее глазах рвут бурый загривок. Неприятно-болезненно, но не смертельно. Пепельная не приветствует напрасный риск в угоду личным переживаниям, раздраженно фыркая на справедливое замечание рисковой сестры.
[indent] «Оторву тебе уши позже, а пока – выживи», - хмурясь, бросается тенью следом, держась сбоку от заливающейся лаем громкоголосой своры, слепо бегущей за своим вожаком. Нефритовый взор фокусируется на смазанном движении, метнувшегося из кустов им навстречу Жёлудя, из-за чего воительница до скрипа сцепляет зубы и напрягает мышцы в гибком теле, решительно настраиваясь действовать.

Отредактировано Мгла (2023-06-30 12:45:08)

[indent] горелые плечи продавливает ответственность. кошка поддается ей и покорно опускает подбородок — из-под угольных лап сыплется крошка, теряясь там, куда не дотягивается мерцание жизни. слишком высоко, но проверить всё ещё надо. если она сейчас сорвется, то отряды обойдутся малой кровью, верно? делает ещё шаг, пробираясь вперед. и эти мысли совсем её не успокаивают.

[indent] успокаивает присутствие тихолапа — он в бледных когтях несёт что-то, чему нет описания и нет имени. оно действует на неё безотказно, точно панацея, намешанная из лекарственных трав, или древнее колдовство. колдовство — печать под молочными рёбрами. въевшаяся, пленившая и тёплая.

[indent] я буду рядом.

[indent] воронёнок думает, что этого достаточно.
[indent] всегда было достаточно.

[indent] мерным покачиванием хвоста зовет за собственной серой тенью, огибая затейливые тропы. тянет носом воздух, кратко кивая на двухцветное слово, и соскальзывает в сторону, ведомая королевским приказом. ветер сует им весть, не заботясь о красивой упаковке. пахнет собаками, бурой шкурой и переменами.

[indent] она понимает: нужно поторопиться. успеть собрать по частицам всё то шаткое умиротворение, что им, бесцветным, отмерено этим утром; запереть в трещащих сердцах и пронести туда, где встает арктическими ледниками гнетущая неизвестность, облизывая хвосты чёрным морем.

[indent] в лазурных паутинках гудит кровь.

[indent] мы справимся — так она сказала юноше, так она сказала себе.
[indent] в это она должна верить. впервые, возможно, не кому-то ещё, но самой себе.

[indent] спра-вим-ся — ещё одно заклинание.

[indent] воронёнок надкусывает сухой можжевельник, сметая тот с обнаженной тропы, и задерживается на тихолапе.

[indent] — да, — негромким с уст, кленовыми красками очерчивая черно-белые контуры. может, излишне затянуто; может, излишне прямо. может, она смотрела на него всё это время, покуда тихий аквамариновый глас не надорвал пространство, сузившееся до контрастных пределов, — всё в порядке.

[indent] оторопело отлипает, перекидываясь недоверчивым взором к результатам их совместной работы.

[indent] —  думаешь, достаточно?

[indent] они проверили склон. подготовили спуск. но думается, что можно было сделать хоть что-нибудь лучше, и явно что-то упущено, как бывает в моменты особых усердий, затягивающих глаза перламутровой мыльной плёнкой. только бы у них было ещё несколько лишних минут, правда? тех самых, которые исчезли в разинутых псовых пастях.

[indent] воронёнок нервно дёргает плечом.
[indent] отдаленный лай царапает уши.

[indent] — ты прав, — чешет оранжевыми всполохами верхушки деревьев, с высоты напоминающие иглы. ей не хочется вести оруженосца обратно / она обязана отвести оруженосца обратно, — нам стоит поспешить.

[indent] кошка разворачивается, прикасаясь смолистым хвостом к юношескому боку. 
[indent] за вороньими перьями — печать, заклинание и запертые частицы.

. . . . . . .

[indent] — здравствуйте, — наклоняет голову в аккуратном приветствии лиственного отряда, полагая, что о следующем уместно оповестить всех сразу, — мы проверили окрестности, там всё спокойно. — непроизвольно взмахивает хвостом, указывая направление, — спуск тоже. его мы дополнительно расчистили, чтобы ничего не мешало... в моменте.

[indent] с сомнением оборачивается к горечи звёзд, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше. ей и в собственном племени было затруднительно налаживать контакты. стоит ли говорить о чужеземцах, сверлящих такими взглядами, словно бы она самолично проглотила кого-то из их семьи? воронёнок осторожно касается золотом серебристой ученицы, поджавшей лапку, и подавляет секундное желание поинтересоваться, всё ли с ней нормально. светлоокая глядела суровее всех. достаточно минуты, чтобы почувствовать себя виновной во всех грехах мира. и она почувствовала.

[indent] волчеягодник расположился где-то поодаль, пересчитывая валуны. унёс в кремовых ворохах свой тяжелый голос и лишился занимательных бесед, обменяв те на краткое уединение. воронёнок поймала себя на зависти. от мысли, что придется заполнять неловкую тишину, которая возникнет совершенно неминуемо и столь же неминуемо переломает птичьи косточки, ей захотелось взвыть.

[indent] надо как-то выбраться. идея её посещает простая и гениальная.
[indent] полушепотом к предводительнице:

[indent] — хочу ещё осмотреть камни, чтобы понять, какие получится столкнуть. можно? — не позволяет случиться взору, направленному к лиственным, словно бы их присутствие никогда и не являлось единственной причиной её морального дискомфорта, — если нет других указаний, кончено.

[indent] они были чисты перед ней. она — перед ними. их истории не переплетены обидами, кровью.
[indent] но ей было волнительно. и от этого тянущего ощущения хотелось избавиться как можно скорее.

[indent] не зная, нужно ли сказать что-то ещё, кошка вновь кивнула отряду чужого племени — деликатно, стерильно и вежливо, — дабы после, умоляющим солнцем проскользнув по чёрно-белому силуэту, отойти в сторону.

Отредактировано Воронёнок (2023-07-01 03:38:48)

Чувство тревоги нарастало в груди у старого предводителя, но он пытался сдерживать себя эмоционально. Увесистый из-за меха хвост подметал пыль с каменистой поверхности, лишь изредка дергаясь из стороны в сторону, тем самым выдавая собственное волнение. В первую очередь Частокол переживал за Темноводного и его отряд, которых отправил на гонку со смертью — Варан и Сгоревший были тому доказательством. Самец корил себя за то, что не позволил своим соплеменникам самим выбрать свою участь, он корил себя за то, что сам отобрал отряды.

Перед тем как приблизиться к туманному отряду Частокол подозвал одного кота из собственного патруля и сказал тому идти на разведку вдоль обрыва дальше — пусть убедится в том, что вдали безопасно. Предводитель оторвался от Белки, которому недавно наказал следить в оба за Льдистой. Наставник и ученица должны держаться друг друга, так же, как когда-то сам Частокол держался бывшего Бельчонка. Тень сомнения мелькнула в его голове: достаточно ли хорошо рыжий воин обучит белоснежную? Но времени на эту неосторожную мысль не осталось, когда отряды столкнулись друг с другом.

— Я тоже направил своего воина вдаль на разведку, — кивнул на мелькающий вдалеке хвост соплеменника и после осмотрел с лап до головы Горечь Звёзд: уверенная, статная, готовая к бою как никогда — туманные, кажется, всегда готовы пустить кровь врагу. Он поймал знак пятнистой предводительницы племени Тумана и, стараясь не отставать от кошки, последовал за ней. Сейчас или никогда — требовалось обсудить важное. И это касалось не только медведя и собак.

— Мы потеряли следы Грёзолиста, да и уже прошло слишком много дней... — досадно протянул Частокол, поворачивая голову в сторону долины и всматриваясь в даль: нет ли там кого? — Пеночка погибла. Сорвалась со скалы в попытках собрать травы, — прискорбно было уведомлять Горечь Звёзд о таком, но выхода у полосатого самца не было от слова совсем. Или же Горечь согласиться предоставить помощь как можно скорее, или же воспользуется уязвимостью лиственного племени, но повода для нападений не было, — Временно нашего целителя заменяет одна из воительниц, которая, хоть и немного, но обучена их тайному ремеслу, но, боюсь, мое племя как никогда нуждается в поддержке Омелы, — скорее всего в будущем Частоколу придется отправлять совсем юного ученика целителя в лагерь к туманным, чтобы тот постигал мастерство от целительницы племени Тумана.

— Я бы хотел верить, что отряд, который ведет собак, доберется без ранений, но если такое все же случится, могу ли я рассчитывать на твою поддержку? — в лоб задал вопрос Частокол Горечь Звёзд. Он заглянул в зеленые глаза предводительницы, пытаясь прочитать в них хоть что-то сочувствующее, но, казалось, в них отражалась только его тревога за происходящее.