→ главная поляна, разрыв

[indent] Крапива дёргает ухом, когда закрывает глаза и представляет, сколько нужно пройти, чтобы добраться до трав, что почти закончились в их лагере. Это было странно, но в обычных местах эдельвейс рос мало, редкими вкраплениями на камнях, поэтому нужно было выйти за пределы уже знакомой территории, чтобы охватить и собрать за поход как можно больше трав. Конечно, эта вылазка могла быть опасной, но, судя по информации от патрульных, всё было тихо, ничто не тревожило границы, лисиц и других опасных хищников не было видно, не находились новые запахи серьёзных существ или следов.  В последние дни словно нечто берегло племя и укрывало от внешних раздражений. Но что будет завтра? Быть может, уже сейчас на границах какой-нибудь оруженосец уже учуял лисицу?

[indent] — Хотелось бы набрать побольше эдельвейса, чтобы не приходилось снова выбираться на нейтральные территории, — ворчит целитель, чувствуя, что уже раздражается от необходимости выбираться за пределы границы. — Пойдём, возьмём ещё воителя с собою, не хотелось бы нарваться на приключения, — произносит, когда кивает Морознику, чтобы тот шёл следом.

[indent] Крапива кажется сегодня особенно недружелюбным. Он просит некого воителя пойти с ними в качестве охранника, предупреждает дозорных, что они втроём пойдут в сторону горных склонов, быть может, не дойдут до места, если найдут эдельвейс. Пятнистому хочется думать, что всё будет в порядке, но что-то отчаянно зудит в мыслях. Поэтому Крапива почёсывает ухо, щурится, затем быстрым шагом срывается к выходу из лагеря, надеясь до конца дня вернуться в безопасность.

[indent] — Смотрите в оба. Не хотелось бы потом убегать от всякого, — бубнит, пока трётся щекой о кору дерева и ступает вперёд, поднимает высоко хвост.

[indent] Надеется, что на пути им встретятся те самые цветы, но вместо этого лишь с неудовольствием постепенно замечает, что почва сменяется на каменистую, подушечки лап уже начинают болеть, а искомого всё нет и нет. Целитель косится на Морозника – всё ли в порядке? Не грустит ли больше брат? На воителя не смотрит – его дело охранять и вовремя заметить опасность.

[indent] — Не боишься? — вопрос словно бы не к месту, но звучит быстрее мысли.

[indent] Крапива хмурится, припоминая, что именно Морозник принёс ему информацию подробную и более точную про этот эдельвейс. Тёмный хвост изгибается куда-то в сторону, целитель сдерживает хмурое замечание к самому себе, что ненормально чувствовать неприязнь к тому, что брат знает куда больше. Пятнистый знает, что испытывать сложные чувства из-за этого не стоит, но, тем не менее, кот ощущает, что с каждым шагом чувствует на кончиках усов раздражение.

[indent] — Наверное, какой-то кот, считающий, что ему интереснее жить в мечтах и фантазиях, чем в реальности, — монотонно подмечает, бубня себе под нос так, словно эта мысль вываливается откуда-то из совсем дальнего уголка сознания. Зеленоглазый кот хмурится вновь, удивлённый собственным словам. Вздыхает и кривовато улыбается следом, ощущая, что, пожалуй, относится просто слишком серьёзно к тому, что у него в голове и какой поток мыслей.

[indent] Он лишь демонстративно вздыхает или ведёт ухом, когда голос брата становится особенно громким или навязчивым. Не хотелось бы попасть в неприятность, не хотелось бы, чтобы голова снова разболелась и получилось так, что Крапива уже бессознательно будет грубить брату просто в обмен за каждую фразу, хотя объективно серогривый кот не заслуживает подобного. Тёмный целитель прекрасно понимает, что, пожалуй, слишком суров к брату, что едва ли правильно и нормально ворчать на него, когда они одной крови. Когда так близки и дороги. И всё равно порой Крапива не может удержаться. И знает об этом.

[indent] Смотрит, как веселится Морозник, как ему весело и радостно. Хочется спросить тут же – ну что, что здесь такого, что так тебя цепляет, брат? Но пятнистый молчит, лишь топорщит усы и изгибает хвост, чувствуя, что, пожалуй, сейчас будет самым правильным выбором молчание.

[indent] И чем ближе горы, чем ближе холод вершин, тем меньше говорит серогривый, тем серьёзнее становится каждый из них. Крапива ведёт ухом, чувствуя, что окружающая обстановка вдали от племени давит на плечи, заставляет всё чаще смотреть по сторонам и вверх. Они поднимаются чуть выше, оставляя землю и траву внизу. Крапива хвостом машет на каменный выступ вдалеке, к которому можно подобраться. Там виден эдельвейс.
Первоцвет поясняет Морознику про опасность, но брат всё равно улыбается, всё равно пихает в плечо, а затем ветром сходит с тропинки в сторону. Пятнистый тоже чует этот запах. Но, к сожалению, брат возвращается ни с чем, и Крапива продолжает путь, ощущая, как все мысли сводятся лишь к тому, чтобы поскорее найти нужное растение и вернуться в лагерь. Не глупо ли вообще пойти вдвоём, двумя целителями, когда в лагере сейчас кто-то может пострадать? Но ладно, поздно, об этом думать уже слишком поздно.

[indent] — Я просто… — хмурится, и правда замечая за собою излишнее ворчание. Возможно, он просто слишком устал? Быть может, это лишь непривычка выходить за территории лагеря? Впрочем, неважно. — Мне неспокойно из-за того, что в этом сезоне не все травы растут на территориях, а заменяемых очень мало. И мне не нравится выходить вот так сюда, потому что это дикие, непроверенные места… — Крапива давит тяжёлый вздох, но всё же улыбается брату. — Соберём травы и пойдём домой. Там, быть может, по пути Первоцвет словит нам хорошую мышку, — шагает, затем пихает лбом брата в шею в знак некой привязанности. Это вынужденная мера, но кот надеется, что собеседнику этим станет лучше.

Шаг, момент. Кот успевает даже улыбнуться и заглянуть в глаза Морозцу. Лапа нащупывает пустоту. Краткий выдох. И Крапива падает куда-то, тело ведёт по камням, по склону вниз, в траву в низине. В россыпь белоснежных цветов.