дрожью земли отзывается торопливый топот по той аккуратных, небольших лапок, и в какую-то короткую мимолётную секунду мышцы по серой шкурой невольно сжимаются да твердеют. чутким слухом улавливает каждое колебание отголосками отдающего первыми морозцами воздуха и узнаёт в тех быстроту и доставшуюся от матери лёгкость шага единственной дочери, в тот же миг выхватывая из всего потока вихрящихся да роящихся мыслей внутри собственной черепной коробки родительское беспокойство: вдруг что-то случилось? нечто неизвестное и страшное настолько напугало новоиспечённого оруженосца, что теперь она мчится к своему отцу в поисках защиты и наивно не знает, что он – не больше чем слабый трус, который ни на что героическое и не способен толком. это болезненно царапает и угрызает всполохами совести и покорёженной, прямо как исполосованная шрамами морда, честью откуда-то изнутри, подпитывает и утолщает ту выстроенную ещё не так давно стену между душой и внешним миром и натянутыми нитями-струнами сводит брови к переносице, морщит в первичном презрении нос и короткой вспышкой раздражения дёргает верхней губой.

в последнее мгновение, впрочем, перед тем, как серебринка окажется рядом, зароется своей точёной мордочкой прямиком в длинную шерсть на отеческой грудине да втолкнёт не поспевающим за её худощавой фигуркой потоком свежего ветерка свой ещё отдающий сладкостью молока из детской запах, ливень сможет взять себя в лапы и коротким кивком головы сбросить неожиданное липкое наваждение. дёрнуть уголками тонких губ на массивной морде в приветливой улыбке на родственную ласку пятнистой детворы подле себя, даже не попытаться скрыть загоревшейся огненными искорками в тронутых прищуром янтарных глазах гордости за такое наследие и потянуться следом широкой лапой к угловатым девичьим плечам, чтобы мягко приобнять и покрепче прижать к себе. только вот тянущиеся самыми кончиками к затылку, заводящиеся бесконтрольно назад и почти жмущиеся книзу треугольные уши с потрохами выдают что-то не то.

— как и всегда, — с уплывающим меж белых усов мягким гортанным урчанием отзывается спустя некоторое время и наконец обращает потеплевший взгляд к дочери. — у тебя как, моя маленькая ученица? успела уже поближе познакомиться с полумесяцем?

[начало]

Ночь у Дымки не задалась: сон был рваным, и оставил после себя только неприятные ощущения; зато к утру в ее голове было удивительно тихо и пусто, ибо всевозможные причины для испуганных, восторженных и иных мыслей были ею уже обдуманы и разобраны. Вечером предыдущего дня она была слишком возбуждена после посвящения в оруженосцы, и не могла перестать думать о том, как Лукавство Звёзд громко вызвал ее и Ливня, как нос воителя с выразительными янтарными глазами мягко коснулся её носа, и что она не смогла сдержать радостной улыбки во время выкриков её имени соплеменниками. Дымка не слишком долго разговаривала со своим наставником после церемонии посвящения, и потому вся ее ночь прошла в размышлениях: а что он подумал о ней? Был ли рад стать её наставником? А что подумает после первой вылазки или, тем более, тренировки, учитывая неподготовленность юного оруженосца к нагрузкам? Как сказали бы родители, мысли в её голове были заметно громче барсука…

“Надо брать себя в лапы” — пронеслось в голове кошечки, когда она заметила Серебринку, её подругу, резко вскочившую со своей подстилки. Дымка задержалась еще ненадолго в новой для себя палатке оруженосцев, как следует приглаживая средней длины шерстку, и лишь затем вышла на главную поляну.

Вид деревьев, хоть и уже почти голых, неизменно радовал Дымку, и она наконец почувствовала себя получше, на мордочке появилась легкая улыбка. Нравилось ей видеть и возвращающихся после охоты воителей, что наполняли общую кучу. Нос оруженосца подрагивал, втягивая великое множество различных запахов. Наконец, чуть в стороне от кучи с дичью Дымка нашла глазами Серебринку, что тоже ее обрадовало — ей гораздо приятнее находится в компании друзей, нежели одной, хоть изящная серебристая кошечка и бывает порой слишком уж активной для нее. Дымка заметила и Ливня — и призадумалась, пока ее хвост жил своей жизнью и покачивался из стороны в сторону.

“Не хочу мешать разговаривать коту и его котёнку. Тем более, им наверняка есть что обсудить после церемонии посвящения в оруженосцы… Но теперь Ливень мой наставник. Да и раньше мы общались, учитывая мою дружбу с Серебринкой, и то, что мы одногодки”.

Она решила. Легкой трусцой Дымка приблизилась к воителю и оруженосцу, всё также дружелюбно покачивая хвостом и улыбаясь.

— Доброе утро! — произносит кошечка, невольно улыбаясь еще шире, — я не помешала? — уточняет на всякий случай, слегка наклоняя мордочку налево, но, не дожидаясь ответа, присаживается на уже пожухлую траву.

(до появления ландышницы).

взгляд — невозмутимый, с отблесками червонного золота, застывший — с усталой заинтересованностью рыскал по морде поднебесной, изучал каждый ее сантиметр, искал безмолвное подтверждение того, что и правда все в порядке; что все хорошо, что не о чем беспокоиться, и воздух из легких со свистом выходит, стоит воительнице с нажимом произнести конец фразы.

смольные уши едва заметно разворачиваются вперед, брови хмурятся, подбородок приподнимается в характерном жесте очередных услышанных проблем. так хотелось надеяться, что ее слова как-то относятся к фантомному гостю — если она скажет, что ей померещилось, или камню, или полумесяцу, если она выдаст это хотя бы одним взглядом, испуганным, затравленным, знакомым, сгоревший поверит ей без промедления. но будничная реальность подкатывает в горлу желчным комом: «успокойся».

— а мне нужно было... в лагерь.

глашатай сдержанно кивает поднебесной, не отводя с пшеничной шерсти глаз. заглядывает в светлые радужки, остро, почти требовательно, и вновь ощущает покалывание в теле. словно стая термитов, оно прогрызает шкуру, за ней — мясо, целенаправленно и прямо в кость, рикошетит вдоль шейных позвонков, вызывает лихорадочный озноб, но не дай предки («предки-предки-чертовы-предки») показать хоть один дрогнувший ус. не сейчас.

(а будет ли у него в дальнейшем на это время? право?)

— вот как. понятно, — хрипло отозвался сгоревший, окинув взглядом лагерь. — что ж, тогда идем.

он поднимается на лапы и в пол-оборота держится рядом с нарциссом и вереском. нечто — звенящий мотив в голосе поднебесной, едва уловимая тревога, расставленные акценты слов, — заставило на время заткнуть пасть протертым намордником, прикусить язык, забыть, из чьей скорлупы он вылез; воительница может рассказать ему что угодно, впрочем, как и любой из племени, но многие ли доверят подобное чужим ушам, даже если это сгоревший?

(особенно если это сгоревший; он это сам отчасти понимает).

— нарцисс, вереск, — загрубевшим, прохладным тоном произносит самец в ритуале прощания. — скоро буду.

и твердой поступью направляется вслед за светло-рыжей соплеменницей.

> > > > расщелина.

/ начало игры /

[indent] Разбор можжевельника, с которым ее попросил помочь Грёзолист, занял у Птички всё утро и большую часть дня. Не то чтобы ей всё равно было чем другим занять это время, да и дело оказалось довольно интересным и даже, как показалось самой малышке, важным. Ведь запас этих маленьких черных ягодок у целителя был таким большим, что если уследить за верхними еще было легко, а вот оценить состояние нижних возможным не представлялось. Опасаясь, как бы лекарство не начало портиться, рыжий кот решил доверить его проверку своей маленькой знакомой, зашедшей его проведать, и это привело полосаточку в такой восторг, что она на одном энтузиазме умудрилась перебрать всё за раз и при этом даже - представьте себе! - не смешать и не рассыпать ничего другого. Впрочем, именно поэтому работа заняла столько времени: Птичка старалась действовать крайне осторожно, по горстке доставая ягодки, раскладывая перед собой и до боли в глазах внимательно всматриваясь в каждую сморщенную, похожую на жучка черную точечку, переворачивая ее коготками то так, то эдак, наклоняясь к самой земле и принюхиваясь.
[indent] Когда с листики становятся плохими, они либо сохнут, если слишком сухо, либо чернеют, если мокро... - думала кошечка, вспоминая слова Грёзолиста. - А тут не поймёшь, они же сами все черные и подсохшие!
[indent] Кое-как собрав всё, что она посчитала нехорошим, и отложив это в сторону, чтобы целитель позже перепроверил и оценил, справилась она или нет, а также вернув остальное на место, Птичка наконец-то смогла от души потянуться, разминая затекшие лапки, и осторожно выглянула из палатки на главную поляну, принюхиваясь. Животик заурчал, напоминая о пропущенном завтраке, который котенок в пылу радости позабыла, и полосаточка медленно, кружным путём, почти прижимаясь к окружавшим поляну кустам, потопала к куче с добычей, чтобы найти себе там что-нибудь маленькое и, возможно, даже достаточно свежее. Стараясь не вслушиваться в то, о чем говорили соплеменники - ведь ей с детства уже успели дать понять, что подслушивать других и вмешиваться в чужие разговоры нехорошо, - кошечка уткнулась взглядом в заросли и в какой-то момент заметила у корней их большого старого дерева тонкие ниточки паутины.
[indent] То, что паутина тоже нужна целителям, Птичка помнила отлично, а потому без колебаний полезла за своей добычей, которой оказалось довольно много. Поймав лапками край, она принялась крутиться на месте, обматываясь всей паутиной, что смогла заметить. Способ, конечно, хороший, только вот вскоре у малышки самой начала кружиться голова и пришлось подождать какое-то время, прежде чем она поняла, как же ей вернуться на поляну. И только кроха с торжествующей улыбкой вернулась обратно на поляну... как прямо на высоко поднятый от гордости носик падает огромная холодная капля. Птичка хмурится, вздрагивает всем тельцем, прижимает ушки чуть испуганно, пока не осознает, что это просто дождь. Который тем временем продолжает капать и капать, безжалостно размачивая всю с трудом собранную паутину, которую теперь не то что использовать невозможно - ее бы от самого котёнка еще оторвать! Тяжело пыхтя, малышка плюхнулась на землю и попыталась коготками задних лап избавиться от своих оков, но только кувырнулась и плюхнулась мордочкой в лужу.

< < < < расщелина.

по возвращению в лагерь сгоревший вымок до каждой шерстинки. ледяной ливень обрушился на них с поднебесной стеной, заливал глаза и стекал в уши, ветер подхватывал угольный загривок, терзал его в своих когтистых лапах, давая понять, что стихать не собирается.

стоило крепким лапам ступить на родную землю, как челюсти с тихим щелчком разжимаются: он кладет найденные ветки и поворачивает голову в знакомые стороны в надежде, что целитель тоже вернулся за время его отстутствия, однако непогода не сыграла свою роль — палатка все еще пустовала. неподалеку крутилась птичка, неизменный спутник грезолиста, и сгоревший почти делает шаг в ее сторону, если бы не мелькнувшая белая фигура ландышницы.

может, если она была с лукавством и остальными, почему вернулась одна?

— ландышница, — окликает ученицу, проводит языком вдоль сочившего кровью нёба, приближается ближе.

но останавливается, когда до него долетает звонкий отголосок пятнистого: «это же надо, разорвать целую лису».

— что ты сказал? — неверяще повторяет сгоревший, словно услышал какой-то очередной его бред, его темную часть сознания, требующую выхода. — ландышница, кто еще с тобой был?

отовсюду показались кошачьи морды — соплеменники подтягивались к маленькому собранию, слетались на голос опасности, исторгаемый ученицей, желали знать, злая ли это шутка, и сгоревший в том числе; да только вряд ли.

нарастающее беспокойство и страх — выжечь бы его из собственной груди, — кружили вокруг лагеря. в суматохе необходимости принятия решений сгоревший больше не видел кривого рассекающего дождя, не чувствовал холода, вымокшей шерсти, боли во рту и усталости толкавшего камня.

это ли происки звездного племени?
[indent] (скорее темного леса).

он окажется последним глупцом, если решит закрыть на это глаза — так легко связать нитями три события, а может, даже больше. нечто несет угрозу племени.
нечто, возможно пахнущее смертью.

омерзительной, растерзанной, полной жестокости.

— где это произошло?

ему нужно видеть.
ему нужно туда.
коснуться багровой, чернеющей крови.

[indent] (будто лиственное племя не напилось ею сполна).

Отредактировано Сгоревший (2023-01-14 14:59:14)

Лизок макушки от Серебринки как будто бы все, в чём Дымка нуждалась — и на душе сразу становится теплее, и улыбка оказывается только шире, а прошлые переживания постепенно растворяются в голове, не оставляя и следа. Кошечку радует и то, что ей рассказывают об общей нити разговора, а на подмигивание Ливня она мягко кивает головой, подтверждая его слова. Теперь, став оруженосцем и общаясь со своим наставником, она чувствует себя частью чего-то абсолютно для себя нового, торжественного и важного, предвкушает будущие вылазки, становление физически сильной и внутри даже просыпается желание быть активной, а не проводить половину дня на главной поляне, вылизывая свою шерстку и общаясь с другими котятами. Но, вероятно, это желание эфемерно — закончится с первой же сложной тренировкой, когда до болящих мышц будет, и с утра вставать будет сложно отнюдь не из-за кошмаров или отсутствия сна половину ночи, но из-за этой самой боли. Скоро еще и Голые Деревья! И хоть Дымка, знакомая по рассказам родителей и соплеменников с белесым снегом, падающим с небес хлопьями, и со льдом, сковывающим реки, крайне заинтересована в природе этого сезона, кажется, обучение это также усложнит.

Краем уха она слышит и громкие выкрики Ландышницы, такой же оруженосицы, на луну постарше, но пропускает их мимо, не разбирает слов; и только постоянно меняющаяся интонация все же привлекает внимание и заставляет одно ухо держать настороже. На поляне показывается все больше и больше котов, и это далеко не только коты из недавно вернувшегося отряда. Ливень встает — и хоть делает он это аккуратно и размеренно, сама Дымка резко вскакивает. Голосов и запахов становится уж слишком много, непривычно много для одного пространства, да и пришедший дождь начинает как будто бы давить, создавать особенную атмосферу. Что же такое произошло, если и Ливень заинтересовался, первым же делом о возможной опасности говоря?

— Если это опасно, то всем котам лагерь покидать запретят? А как же тренироваться.. или охотиться? Или только нам запретят выходить? — ученица тараторит и сразу несколько вопросов задает, как это часто бывает во время переживаний. Понимает — совершила ошибку, решает поправить себя, — нам - оруженосцам, я это хотела сказать...

Внутри эмоции бьют ключом: Дымка желает, чтобы новость эта действительно опасной оказалась, чтобы она могла поучаствовать в чем-то интересном, и проявить себя как отважную; агрессивно бьет хвостом об землю, мордочку морщит, мысль эту прогоняет, она плохая, ни к чему хорошему не приведет, бывший котенок умелым за один день стать не может, так славы не получишь, только гибель быструю.

Постепенно подходят ближе к остальным, но Дымка старается держаться чуть позади своего наставника, и уважение свое так показывает, и себя спокойнее ощущает, словно под защитой. Слышит четкий и уверенный голос глашатая, но это лишь вопрос, и никакой конкретной информации она еще не услышала. Садится на землю, и передними лапами беспокойно топчется, пока себя не одергивает в очередной раз; замирает, пытается успокоиться размеренным дыханием.

Отредактировано Дымка (2023-01-14 23:17:07)

► Река

[indent] Тревога поселилась в сосновом бору, между многочисленными стволами выглядывая, наблюдая за каждым из них. Ее взгляд впивается в спину, когтями путаясь в густой шерсти тянет к земле высоко поднятые головы. Резким птичьем криком посылая по спине дрожь, извещая о ужасе своевольно прогуливающемся по знакомым с детства тропам, оставляя огромный, ранее не виданный, грубый след на земле. Тень страха касается сердца от понимая, что стоит наступить на отпечаток и твоя лапа утонет в нем. Угроза, которой еще нельзя дать имя, но уже имея смутное представление о размерах, силе и необузданности. Это не рыжая хищница, о хитрости которой знает лес, с длинной мордой и поджарым телом — время от времени лесные воители сталкиваются с ней убивая, прогоняя со своей территории, уничтожая угрозу. И не барсук, темный зверь с белыми полосами, — противник неприятный, с когтями и большим, вдвое превышающий размер воина, телом. Кто-то намного больше, значительно опасней всех, с кем им приходилось сталкиваться ранее.

[indent] Лукавство Звезд открыл пасть, бесшумно выдыхая горячий воздух, образующийся в пар, на мгновенье застилающий взор янтарных глаз еле уловимой белоснежной пеленой. Во рту ощущается горечь собранных трав, а впереди уже виднелся лагерь. Такую картину по всей территории Лиственного племени застали его соплеменники или только его отряду так повезло?

Сезон Голых деревьев шепчет о свежести.
Слагает баллады, о бесценных сокровищах, данных тем кто переживет ледяное время.
Упавшие на белоснежное полотно ягоды рябины, служат напоминанием: легкой кровью не отделаться никто.
Царица морозных пустошей строга, бескомпромиссна…

[indent]Смятение встретило их по возвращению, множество вопросов, на которые были только догадки, но не ответы. Лукавство Звезд положил свою ношу и ступеней, ведущих в палатку целителей, прежде чем обернуться к племени и подойти к Сгоревшему. Нда, не стоило надеяться успеть обсудить происшествие у реки, когда кто-то с чем-то схожим столкнулся раньше тебя. Ему не нравилась паника в глазах королев; непонимание, способное перерасти в ужас, в сердцах котят; самоуверенная бравада оруженосцев, стремящихся продемонстрировать свою безоговорочную преданность воинам племени; готовность пролить кровь в воителях… Лиственное племя достаточно ее пролила, испила и, до тошноты, не способно забыть металлический запах предвестника боли.

[indent] — Всем успокоиться, не первый раз наше племя сталкивается с угрозой, — громогласно пресек дальнейшие пересуды Лукавство Звезд. — Воины племени всегда противостояли испытаниям, преподносимыми нам природой. Каждая битва, встреченная предками в прошлом и стоящая на пути в будущем — неизбежность. Сейчас важно узнать врага в лицо: не допускайте поспешных мыслей, не совершайте опрометчивых поступков, не допускайте ошибок, о которых придется сожалеть… — часть данной речи преимущественно относилась оруженосцам, которые любили храбрясь, искать неприятности на свой хвост. — Очевидцы устроенных на нашей земле зверств дайте расскажите все увиденное Сгоревшему, позже будет собран отряд воинов. А сейчас, я строжайше запрещаю оруженосцам покидать стены лагеря без своих наставников или же взрослого воителя.

[indent] Передернув ушами, Лукавство Звезд отдельно обратился к своему глашатаю:

[indent] — Надо обсудить дальнейшие действия, напомни всем особенно рьяным личностям, что осторожность не прихоть, а необходимая мера. Жертвы собственной глупости, не нужны никому... — исполин сделал пару шагов, прежде чем остановиться. — Мне нужно поговорить с Грезолистом. Вероятно, ему понадобиться больше лап, чем мы думали изначально.

[indent] Перед его глазами все еще стояла картина, увиденная на реке. Множество трупов рыб: полуобглоданных, с внутренностями на гальке, подобно бусам, и головы, с оцепенелым пустым взглядом, как камни брошенные то тут, то там. По истине жестокая картине, а где-то чужаком оставлены еще несколько... Яркое приглашение на битву, вызов повисший в воздухе, раскалённой сталью, разгоняемый гневом, бежит по венам...

[indent] Зима показала зубы раньше, чем обычно.

В какой-то момент Вереск уже готов проворчать, что, все же, слишком стар он для всего этого стал. События вокруг происходят слишком быстро. И если до этого старейшина думал, что шустрый малы – Камень, то с Пятнистым даже ему далеко тягаться. Врывается золотом с пятнами, говорит сначала громко, а потом из поля зрения скрывается, там, где у кота самого старшего глаз невидящий. Чудной, одним словом. Жалко его даже немного, пусть и до беды он был весьма с характером, но почти к любому начнешь сочувствие испытывать, когда узнаешь причину поведения. Почти. Старик о матери правнучки своей старается не думать.

Правнучку со Сгоревшим провожает улыбкой и прищуром глаз хитрым. Не догадывался бы, ради чего пошли, комментарий по-доброму ехидный бы отпустил и посмеялся бы. Но не до смеха. Ой как не до смеха сейчас старому на самом деле. И Ландышницу к отцу подоспевшую улыбкой встречает. Той, которая у него ко всем котятам и оруженосцам – мягкой добротой светящейся. Вот только она с губ пропадает, стоит ему услышать, о чем юная кошка своему отцу поведала. А потом и вовсе морщится, когда совсем близко вновь громкоголосый Пятнистый, так еще и берущий такую высокую ноту, что старику хочется взмолиться, лишь бы юнец был потише – Вереск, конечно, стар, но еще не глух.

Котов становится заметно больше на поляне. Старейшина оглядывается, выцепляя из общей массы серую шерсть внука. Это оказалось несложно, сидящего до этого поодаль он собрал вокруг себя не так много кого, лишь дочку свою и ученицу. А теперь они все подходят ближе, привлеченные словами юной дочери Нарцисса и громкого, но слишком спокойного сейчас для безумца, Пятнистого. Еще и начавшийся дождь уверенность совсем не предает. Бело-рыжая шерсть коротка, и кожа сразу мурашками покрывает от холода. Вернувшийся в лагерь предводитель и вовсе убеждает старика в его ненужности сейчас здесь. Не то, что бы Лукавство Звезд ему не нравился, вовсе нет. Просто иногда так бывает – старики слишком скучают по былому.

— Искренне извиняюсь, но, к сожалению, моим старым костям такая погода явно не на пользу, — старина фыркает от капель, упавших на нос, и пока головой трясет средь толпы чудом замечает маленькую Птичку. Вот уж кому слушать ужасы не надо, — вынужден вас покинуть, но компания мне была приятна!

Но прежде тем, как вернуть в палатку, он все обходит всех собравшихся, здоровается с каждым, кого еще видеть сегодня ему не доводилось. Чуть дольше задерживается подле Ливня, прося внука быть аккуратнее, потому что "что-то нехорошее видимо в лесу творится". После проходит мимо малышки Птички, мурлычет ей, что если захочет, то может заглянуть в палатку старейшин, старик Вереск будет рад ее компании. А потом наконец удаляется в своей логово, поджимая начинающую замерзающую травмированную лапу.

➥ палатка старейшин

начало игры

[indent] Встречный ветер сумрачного вечера бодряще бьет в грудь, прикасаясь к шерсти медно-бурой кошки скользящими потоками воздуха. Ещё не столь холодными, чтобы пробирать до самых костей, но достаточными, чтобы распушиться, нахохлившись от мелкого озноба, смешанного с кипящим в крови азартом от загнанной в ловушку дичи.

[indent] На обратном пути погода ощутимо портится, но конец Листопада всегда был достаточно скуп на солнечные и безветренные дни. Увлечённая обществом сестры и охотой, Тмин будто не замечает сгустившихся над головой туч и первых холодных капель, упавших на спину, да и в мыслях воительницы хватает других поводов для волнения, кроме тех, что неизменно напоминают о себе предвещающими заморозками.

  [indent] — Кажется, для нас еще не все потеряно, — выпрямляясь и выравнивая дыхание, Тмин поднимает взгляд на сестру, одобрительно шевеля усами их слаженной совместной охоте. — Но я бы ещё погоняла тебя по боевым приемам луну-другую. Детская совсем тебя разнежила, — в голубых глазах мелькают лукавые огоньки, и, боднув сестру плечом, Тмин срывается с места, легко рыся по вытоптанной лесной тропе, ныряет в туннель, появляясь на поляне под раскатистый клич предводителя.

…

[indent] — Похоже, мы во время, — замедляясь, Тмин выдыхает белёсое облако пара, растворившиеся в воздухе уже через секунду, и, коснувшись хвостом бока сестры, бесшумно ступает навстречу столпившимся соплеменникам. Взгляд скользит по напряжённым фигурам, останавливается на Лукавстве Звёзд, и кошка с любопытством навостряет уши, вслушиваюсь в речь предводителя в попытках уловить нить происходящего.

[indent]  И оно, отнюдь, не обнадёживает.
[indent] Ландышница, очевидно, ставшая свидетельницей, не стесняется придать красок своему рассказу, заставляя воительницу сильнее нахмуриться.

[indent] — ..я строжайше запрещаю оруженосцам покидать стены лагеря без своих наставников или же взрослого воителя. — Тмин рефлекторно оборачивается, находя в толпе Серебринку. Как всегда, преисполненная энергии и боевого настроя, дочь Мглы готова уже сорваться в бой с невидимым врагом.

[indent] — Полегче, маленькая воительница, — укоряющим смешком Тмин серьезно сводит брови на переносице. — Уверена, для таких, как ты, предводитель тоже найдёт бравое дело, — подмигивает, вновь переключая внимание на Лукавство Звёзд.

[indent] — Не стоит ли нам усилить охрану лагеря и границ, в таком случае? Если враг так просто разгуливает по территориям, ему ничего не стоит подобраться ближе к нашим спинам, — Тмин повышает голос, обращая требовательный взгляд на предводителя и глашатая. — И вы не допускаете, что это может быть очередная провокация со стороны Туманного племени? — кончик хвоста напряжённо вздрагивает.

Отредактировано Тмин (2023-01-16 23:52:09)

пока ученица на распев тянет гласные, в голове у него мелькают образы: солнечная поляна, утесы, поляна, утесы, полянаутесыполяна, — дух. призрак. мертвая шкура лисы, засаленная, свалявшаяся от сгустков побуревшей крови и гнилостной лужей натекшей под трупом. сгоревший едва заметно хмурит лоб: «запах там, должно быть, хуже, чем близ болот».

вот и все, о чем он успел подумать — на морде ни злости, ни привычного свистящего хриплым вздоха и скользящего языка вдоль показавшихся зубов, лишь один монотонный звон в ушах отражает хладнокровную сосредоточенность; звук этот бьется о стенки черепной коробки ритмично, словно отскакивающий мяч, с оттенком голоса поднебесной: «не думаю, что показавшись раз, они не покажутся второй».

крепкие, крючковатые когти вне всякого сопротивления вонзаются в землю, зрачки, превратившиеся в сверкнувшее лезвие, сужаются в вертикали недоверия, стоило на поляне появиться лукавству звезд и заговорить. медные кляксы и белоснежные лапы — категорически белые, не запачканные, чистые; такие, вероятно, подобает иметь предводителю. мысль эта на застывших губах кривится ломаной линией презрительной насмешки, ледяной и шквалистой: «отчего не рвешься туда, не рвешься заглянуть в эту острую морду, в эти остекленевшие хрусталики глаз?»

в этой круговерти бурана, что поднимался с самых низов земли барабанным боем, грозясь расколоть всю чертову твердь под обескровленными, посиневшими пальцами, сгоревший плотоядной тварью наблюдал за каждым вздохом лукавства. его племя оказалось в чьих-то тисках, в металлических зубьях смыкающегося капкана, а он сидит — сидит и ждет грезолиста, даже к себе не уходит под видом занятости, оставляет этот обломок равнодушной груди беззащитным.

в нем преданности и участия не больше, чем в этой мертвой лисе.

теперь он понимал всех соплеменников, кто позволял себе считаться выше его загривка; какой позор.

лукавство звезд сам подходит ближе, и чем больше сокращалась дистанция между ними, тем сильнее хотелось вцепиться похолодевшими когтями в эту шею: за горечь обиды, за безразличие, которое ощущалось металлическим привкусом лопнувшей губы от пощечины. однако воин не двинулся с места, не повернул морду к чужой, будто уже предательской, не дрогнул и не вздыбил шерсть — лишь вибрирующий серп оружия отказался втянуть обратно. акт открытой диверсии это последнее, что необходимо в данный момент.

— я тебе скажу, что делать дальше, — тон его не терпящий возражений. сгоревший не исключает факта, что лукавство тоже причастен, что предводитель тоже стал зрителем дурного, оттого молчит в нерешительности, в незнании перед выбором, и в этих чувствах они едины. капля интимного понимания на долю секунды, едва ее хватившей, чтобы разобраться, сверкнула в налитых твердостью и решительностью глаз. — возвращайся в свою палатку, обмозгуй, что у нас растерзанная лиса на территории, и еще посиди, подожди грезолиста, который сейчас черт знает где. надеюсь, справишься со своей работой, пока я буду занят в попытках подарить племени хоть какие-нибудь гарантии безопасности.

его злость не изменит этот цапов день, но уверенный шаг в сторону от рыже-белого и непоколебимый, жесткий голос, нашпигованный свинцом, внушит то, что не каждому к лицу мундир.

где-то неподалеку раздается звук, заставивший сгоревшего обернуться — тмин. на дополнительное укрепление стен черногривый согласно кивает: единственное дельное предложение, озвученное за эти несколько часов. 

— все верно, но мне понадобится твоя помощь, — черная лапа поддевает вымокшие, налетевшие листья, выбитые ветром из-под углов палаток. — мы с поднебесной принесли прутья, если получится — выбивай один конец до острой щепки и ввинчивай в ров точеной частью вверх, нам нужны колья. как вернусь, помогу заделывать дыры в стенах.

на вопрос о тумане сгоревший одновременно хмурится и кривит губы в неоднозначной эмоции.

— я думал, рокот звезд отдает предпочтение живому пушечному мясу, а не дохлому, но оскорбление его способностям у тебя получилось достойное, — усмехается. — как бы там ни было, сперва нужно разведать, поэтому полумесяц, серебринка, выступаем, — и кивает ландышнице по направлению выхода из лагеря. — а ты нам покажешь, где ее нашли, — взгляд ищет подходящие крепкие лапы и спины соплеменников на дополнительный обход границ. — ржавница, поднебесная, камень и ливень, отправляйтесь к реке и посмотрите, все ли в порядке там. если на нашей земле был чужой запах, то дождь его уже смыл, но, может, это прикроет наши затылки при обнаружении нарушителя и в таком случае сыграет на лапу.

> > > > > за ландышницей к опушке.

Отредактировано Сгоревший (2023-01-17 18:15:11)

→ Опушка
[indent] Когда Грёзолист вбежал на поляну, переводя дух и морщась от привкуса травяного сока (слишком сильно сжимал челюсть при беге  — то ли от боязни уронить ценный груз, то ли мысли были настолько мрачны и тяжелы), ему уже стало понятно, что Ландышница успела сообщить об их неприятной, мягко говоря, находке. Выражение морд соплеменников, ощутимое кончиками шерстинок напряжение в воздухе, переглядывания — гонца плохих вестей большинство уже услышало.
  [indent] Грёзолист обернулся к Кедровке, прошептал:
[indent] — Отнещи..., — тут же положил свою ношу у лап спутницы, облизнул усы — Отнеси, пожалуйста, ко мне в палатку и мою часть. Я побегу к предводителю... Спасибо тебе за помощь, Кедровка, очень ценю, — Грёзолист понимал, что едва ли Кедровке их небольшое путешествие понравилось, ожидала она явно большего, если ожидала вообще. Может, она охотнее пробежалась бы за полёвкой-другой, а её отправили корешки копать.
Не обращая внимания на пару окликов от соплеменников, и почти не замечая настороженные взгляды, юный целитель подошёл к Лукавству Звёзд, пытаясь уловить в его взгляде эмоции, которые бы подсказали целителю, о чём думы предводителя и что он успел предпринять... и успел ли. Грёзолисту казалось, что только что на поляне что-то произошло, что-то из ряда вон, но никаких подсказок ему давать не торопятся.
[indent] Гаденькое, склизкое такое предчувствие змеёй перекатывается в желудке юного кота, не давая покоя, не позволяя забыть о себе и о том, что грядет что-то. Пуще всех остальных неприятных ощущений Грёзолист не любил вот это предчувствие нехорошего, потому что оно ни на миг не отпускает и заполняет всё существо.
[indent] — Лукавство Звёзд, — склонил рыжий целитель голову в приветственном кивке — Я т-так понимаю, Ландышница уже д-добралась до лагеря, — "Хорошо, что хоть добралась, а то так припустила!" — Какие будут распоряжения лично ко мне?
  [indent] Грёзолист пока молчит, искусственно затягивая момент озвучивания собственных предположений. Он не любил говорить о вере, ведь сам сомневался, всё чаще в последнее время. Однако вместе с тем же Грёзолист не знал, то ли личные особенности, то ли и вправду какие-то целительские способности у него были... но в своих собственных ощущениях юный целитель был уверен. И они чуть ли не кричали о том, что происходящее не просто внезапный несчастный случай с лисой, не какая-то природная аномалия, а что-то... по ту сторону.
  [indent] Меньше всего ему хотелось делиться своими соображениями перед всем племенем, но, если надо, то Грёзолист выдохнет и сделает это .И только поддёргивающийся кончик хвоста выдавал волнение своего владельца.

Отредактировано Грёзолист (2023-01-17 19:31:10)

[indent] Ошеломляюще.

[indent] Именно такую силу имеет удар молнии, нежданно и негаданно, оставивший обугленный, пепельно-черный, след — смрад гари — на дарующей жизнь земле. Пронизывающий разряд тока, пронесшийся по венам, непроизвольно вынуждая обнажить когти от боли, чертыхаясь на физическую реакцию тела. Замерев от приглушенных, ядовитым змеиным шипением пропитанных, слов Лукавство Звезд только усмехается детской неразумной поспешности ближайшего советника. Расплавленное золото, заключенное в древесную смолу, приобретает резкость холодной стали, жаждущей пролить кровь упрямца осмелившегося посеять смуту, пойти на перекор и проявлять своеволие.  Вцепиться в шею, пустить кровь, что сольется с шерстью, цвета вороньего крыла, прижать — показать, где его место — к земле, возвышаясь над соперником.

[indent] Война сглаживает углы, делает проще. Четче.

[indent] На войне есть только ты и противник. Между вами не стоят общепринятые понятие, взаимодействия, отношение и, барсук бы побрал, вынужденный компромисс. Когда закрывая на время глаза, притворяясь глухим, с иронией наблюдаешь как чувства ставится выше разума. Ненависть, презрение, гнев, отвращение — поразительная величина стрел в колчане тех, кто должен был быть един. Лукавство Звезд вздыхает, слыша имена воинов, шаги тех кто уходит, создавая иллюзию согласия: все так и планировалось.

это общее решение

[indent] Проводит когтями по замерзшей земле, с задумчивым расчетом наблюдая как неспеша поднимается паук по камню. Борозды глубокие, с каждым новым движением все глубже, и нет намерения прерываться. Хребет наливается свинцом — сосредоточение чужого внимания — прибавляя новой тяжести, но оставаясь несгибаемым. Сердце не ускоряет бег от вязкости, болотистой тиной оплетающей лапы, жаждущей проглотить и стремящейся сломать шею, как сухую ветку, чужого мнения. Близкое знакомство с этими дурно пахнущими отходами случилось настолько давно, что в янтарном взоре они неизменная пыль. Угодить всем? Полная безвкусия цель, ради это и жить-то не стоит. Угождать? Идти на поводу чужих слов? Бесцветная тропа к унижению, собственному концу. Если и гореть, то ярко.

[indent] Одна радость, его ученик не стал свидетелем этого — мухой застрявшей в меду, неспособной выбраться из него — момента. А Сгоревший может гнаться за своими демонами во весь опор, растрачивая силы и изматывая себя. Он как ворона, что на каждом дереве кричит: «Я!Я!Я!». Шут, в мантии придворного, спешащий увенчать свою голову тряпичным венцом.

[indent] — Крольчатина тем вкуснее, когда охотник прикладывает усилия в ее поимке. Мясо кажется слаще, кровь насыщенней. — краем глаза замечая подошедшего Грезолиста тихо делиться Лукавство Звезд. — Полевка, же, наоборот, предсказуема до невозможности.

[indent] Белоснежная лапа давит паука, отрываясь от земли.

[indent]— Ммм, — соглашается. — В первую очередь проверь травы, что собрал каждый отряд. В лесу появилась угроза, насколько опасна сказать трудно, возможно понадобится больше запасов, чем мы думали. — исполин обвел глазами поляну, на которой осталось много оруженосцев, не знающих куда себя деть. — Почему бы тебе не провести с некоторыми оруженосцами небольшой урок о ранах? Если хотя бы парочка неугомонных бельчат будут знать как остановить кровотечение...

[indent] Лукаво улыбнувшись целителю, исполин не стал больше ничего добавлять. Дальнейшие слова были не нужны, немного подумав Грезолист и сам придет к выводу, что это не только прекрасная возможность укрепить свое положение, но и приобретение маленьких помощников. Война осталась позади, но никто не может гарантировать, что мир сохраниться надолго. А даже если и так, в лесу живут достаточно хищников представляющих угрозу для котов. Если дюжина раненых вернуться в лагерь Грезолист физически не сможет разорвать и в ту же секунду оказать своевременную помощь каждому.

[indent] — Присмотрись к мальцам, — взглянул он на целителя. — Выбор ученика не стоит затягивать.

Полумесяц терзал взглядом Сгоревшего, но молчал, покуда было возможно - все вопросы, что теснились у него на языке, отдавали далеким привкусом крови и половина из них была лишена всякого смысла, досужие пустые слова, тревога, которая хотела выплеснуться вовне, но кто возьмется сейчас ему с ней помогать - он бы и сам не взялся. Мысли привычно крутились в голове по кругу, как обезумевшая кошка в погоне за собственным хвостом, быстро, быстро, быстро - и совершенно бесплодно. Он знал это своё состояние: в нем, сколько бы утешительных слов не нашлось в ответ на его тревогу, они лишь подпитают её вместо того, чтобы загасить. Полумесяц медленно и долго выдохнул. Нельзя было давать собственной дурной голове быть главнее, чем всё, что происходит. Призраки прошлого или нет, зловещее предзнаменование или случайное стечение обстоятельств, дохлая лиса, да разорванная так жестоко - это очень тревожно. Кто мог так с ней расправиться, волк, медведь, пума, Двуногие? Туманное племя? Все варианты были плохи.

Он не заметил, как на поляне появился Лукавство Звёзд и увидел его только тогда, когда предводитель приблизился к Сгоревшему: обманчиво спокойная поступь, потемневшая от проливного дождя бело-рыжая шерсть. Полумесяц отступил на полшага и слегка склонил голову в знаке почтения. Рассветная Звезда правила племенем большую часть его жизни, но Лукавство Звёзд - половину жизни сознательной, и память об так нелепо и храбро ушедшей предводительнице все ещё была с теми, кто её застал, но одно дело память, а другое - действительный предводитель, от которого зависело сейчас благополучие племени. Полумесяц не мог толком ничего о нем сказать. Предводитель всегда держится чуть наособицу от остального племени, разделенный между бременем правления и бременем обычной племенной жизни, но Лукавство Звёзд как будто очень уж тщательно соблюдал эту дистанцию.  В общем-то, Полумесяц мало его знал. Говаривали, что язык у него всю жизнь был что можжевеловая колючка, что предводитель никогда не бегал битв, что тщеславие живет в его сердце; но всё это были пересуды и как воину, Полумесяцу не в чем было его упрекнуть. Хотя он не забывал о том, что иногда говорил про него Сгоревший, когда предводитель был ещё Лисом - хочешь не хочешь, но какие-то вещи впитываешь от наставника сами собой.

Кто-то ткнулся ему в лапы. Полумесяц опустил голову и увидел Серебринку: мордочка ученицы была лишена всякого страха, напротив, голубые глаза её сверкали предвкушением и восторгом. Ещё бы, такое приключение! Она уже частила слова: а пойдем? а может барсук? а может собака? - и глядя на неё в ответ, Полумесяц совершенно внезапно для себя ощутил, что немного успокаивается. Это было лишено всякого смысла и абсолютно иррационально, скорее его должна была бы сильнее хлестнуть тревога за её благополучие, но нет. Он здесь был взрослым. Ему предстояло её защищать, случись что плохое. А для этого совсем неуместно было бы поддаваться снедающей панике.

- Слышала, что сказал Лукавство Звёзд? - тихо сказал он. - Не выходи никуда одна из лагеря. Сейчас, подожди...

Он пытался услышать, что такое втолковывает Сгоревший предводителю, с искаженной мордой склонившись к нему - когда как на его лице только играющая усмешка. Какие-то недобрые слова бурлили шумным потоком, из которого он выхватывал лишь обрывки - и после Сгоревший отошел от него, перекинулся парой слов с Тмином и взял лучший свой командирский голос. Имя его ученицы теперь накрепко пристало к его собственному, но Полумесяц всё равно был удивлен: неясная вылазка, а Сгоревший собирается взять туда вчерашнего котенка? Что ж, с другой стороны Серебринка уже не котенок, чтобы укутывать её пухом в яслях и оберегать от любой беды. Он только кивнул глашатаю в ответ и снова посмотрел на Серебринку.

- Ну вот и посмотрим. Держись около меня и слушайся всего, что я скажу, мы не знаем, будет ли какая-то опасность. Слушай, смотри, нюхай - вдруг заметишь что-то странное.

>> к опушке

Отредактировано Полумесяц (2023-01-17 21:16:51)

[начало]
злость неугомонной, фонтаном бьющей из самого жерла вулкана лавой закипает прямиком под пёстрой ученической шкурой и сотнями острых иголок выпивается в нежную кожу, буквально заставляя перламутровой змеёй вертеться на моховой подстилке и превращать ту в бесполезный непонятный комок. в яростном, подначивающим прямо в этот самый миг подскочить на длинные лапы да взбешённым медведем вылететь на главную поляну раздражении тянутся большие треугольные уши к затылку да слепо к тому жмутся, пока в невысказанном негодовании раскачивается и раскруживается кончик пушистого хвоста. узнать во всей этой какофонии звуков, на разлад звучащих чужих тембров и повышенных интонаций лишь один нарочито эмоциональный голос, что ломанной трелью подбитой птицы исторгается из тоненького горлышка актрисы погорелого театра, не составляет труда, и лиственница до лёгкой боли, до хруста последних клеток своего терпения сжимает крепкие челюсти. поспать после изматывающей тренировки больше точно не удастся, и ей не остаётся ничего, кроме как всё же подняться с нагретого гнёздышка и быстро выскользнуть в сердце лагеря.

недовольный взгляд пресытившимся коршуном мечется с одной сидящей близ оказавшихся удивительно вовремя в одном месте глашатая с предводителем фигуры к другой, в болезненно гудящей от недостатка отдыха голове наспех перебирая все знакомые имена, ищет среди тех одну лишь единственную, бельмом вечно мазолящей глаза, после чего впивается чёрными крючковатыми когтями в её сочащуюся довольством морду. присоединяться к всеобщему безумию, которое, как кажется, передаётся и вовсе воздушно-капельным путём и узнавать все эти не имеющий под собой ничего, кроме, разве что, факта своего существования слухи не возникает никакого желания, провоцирует только глубоко внутри липучее отвращение и отторжение к этому неофициально у сборищу. ученица уже почти оборачивается с искренним разочарованием к полнящейся куче с добычей, да вот только на половине пути замечает вдруг чуть в стороне лежащий в какой-то небольшой луже светленький комочек. неужто снова?

— и что ты тут развалилась? — тяжёлой и оттого достаточно шумной, чтобы не стать неожиданностью, поступь приближаясь к неуклюжему котёнку и без одобрения поглядывая на ту сверху-вниз, гаркает негромко лиственница. — и зачем только тебе лапы, если они работать нормально не умеют?

Отредактировано Лиственница (2023-01-18 08:09:13)

[indent] От холодной лужевой водички по коже кошечки под мехом пробежали мурашки. Словно крысы с тонущего корабля, от ушек до кончика хвостика, что в бессилии мельтешил и стучал по земле. Довольно жалкое зрелище, да только жалеть ее вряд ли кто-то будет. Судя по тому, как все бегали по поляне, суетились и кричали так, что малышка всякий раз вздрагивала, в данный момент происходило что-то крайне важное, взволновавшее чуть ли не всё племя. Птичка попыталась прислушаться в надежде хоть что-то понять, но к разговору, начавшемуся, кажется, с оруженосцев, быстро подключились старшие воители с их громогласными голосами, от которых котёнок лишь жмурилась и прижимала ушки к голове. На какой-то миг всех прервал зычный голос Лукавства Звёзд, однако слова предводителя скорее еще больше напугали, чем успокоили её - бело-рыжий кот говорил о каких-то испытаниях, битвах, врагах и сожалении. Ничего из этого не сулило ничегошеньки хорошего, и Птичка ощутила непреодолимое желание поскорее сбежать в какую-нибудь палатку (например к ускользнувшему подальше от неурочной погоды Вереску), спрятаться под моховое гнёздышко и переждать там всё происходящее.
[indent] Однако сначала надо было выпутаться из сложившейся ситуации, причем в самом прямом смысле.
[indent] — и что ты тут развалилась?
[indent] Появившаяся в поле зрения котёнка Лиственница, недовольно переставляя лапы, приблизилась к Птичке и грозно посмотрела на ту, словно наставник на нашкодившего ученика. Малышка ощущает, как взгляд золотых глаз словно прожигает в ней две дырочки... но и одновременно с этим согревает, словно теплое солнышко. Котёнок привыкла к критике, и в данной момент она была даже обоснована. Лучше уж слушать, что она делает не так, чем не слышать от других ни слова вообще. Тем более, что Птичка знает: соплеменница это всё не со зла. Одна из немногих, кто возится с ней, пусть и выражает свою заботу подобным образом. Перед ней даже как-то действительно стыдно становится от собственной неловкости.
[indent] - П-прости, Лиственница... - пискнула полосаточка, хвостик прижимая между задних лапок. - Я х-хотела паутинки набрать для Грёзолиста, а тут дождик...
[indent] Собрав все свои силёнки и оттолкнувшись более-менее свободной передней лапкой от земли, Птичка всё же сумела подняться и вернуться в изначальное полусидячее положение. Намотанная на нее паутина уже не липла ни к чему вокруг и просто висела мокрыми лоскутами, заставляя котёнка ёжиться от холода и пытаться распушить слишком для этого короткую шерстку. Опустив головку и тихонько, смешно даже чихнув, малышка виновато посмотрела на свою собеседницу. Вот бы ей иметь такую густую и красивую шубку... Лиственница вызывала у младшей искреннее желание просто сидеть вот так и рассматривать свои пятнышки и переливы цвета от одного у другому. Такой контраст с ее черно-белой обычностью! Сейчас, правда, больше грязненько-серой. Выпустив коготки и оскалив маленькие зубки, Птичка вцепилась в паутину и начала пытаться стянуть ее с себя, пока не простыла окончательно.
[indent] Правда, не больно-то успешно.
[indent] - П-помоги, пожалуйста...