солнце поднимается выше, свежевыпавший снег колет лапы. крестовик осторожно ступает по припорошенной наледи на заболоченных кочках; мышиный хвост, зажатый зубами, то и дело щекочет нёбо.

цепочка аккуратных следов сверкает в редких золотистых лучах, пока плоские облака не смыкаются, поднимая ветер.

он прижимает уши и недовольно озирается, рыхлые снежинки сбиваются в неглубоких отпечатках. крошечная на фоне его темной морды, с рваной, начинающей смерзаться шкурой -- эта мышь -- единственный трофей. обычно уступающий ловлю и без того редкой живности более ловким соплеменникам, проснувшись рано этим утром, он отправился на ненавистную охоту целенаправленно, и, пусть не преуспел, от своего не отступал.

узкая тропка исчезает на его глазах, впереди высится платан. снег соскальзывает с гладкой древесины, долго не задерживаясь, медленно падает и, подхваченный случайным порывом, оседает на еловых лапах позади неровными белыми полосами.

уступив себе несколько долгих мгновений тишины, любуясь на темнеющую среди кружащихся снежинок невесомую фигуру, крестовик тяжело топает, звуком привлекая внимание.

[indent] — кленовница!

встретив ее взгляд, позволяет себе приблизиться.

Отредактировано Крестовик (2023-12-17 05:00:14)

крестовик подходит ближе, жестко остановившись на расстоянии вытянутой лапы. крапчатая шерстка кленовницы сверкает в лучах солнца мелкими снежинками. выдающиеся лопатки очерчиваются четче, когда кошка оборачивается, и он с тревогой смотрит на неровный изгиб линии ребер.

[indent] — крестовик? ты охотился.
[indent] — да.

отвлекается на равнодушие в глубине цитриновых радужек. в такие моменты она всегда напоминает ему грозу.

осторожно опустив изломанное тело грызуна, крестовик чуждым ему намерением преломляет кленовницы ледяной тон:
[indent] — поймал у ручья. выдыхает шумно, расположив мышь на сгибе лапы, делает маленький шаг. рыжие пятнышки в шерсти кленовницы насмешливо рдеют, вызывая желание их прикрыть, растрепать пальцами в форме маленьких милых звёздочек. крестовик снисходительно прикрывает веки. —  я поймал для тебя.

делает еще шаг и садится на землю, коснувшись хвостом ее задних лап, кладет свое скромное подношение.
[indent] — съешь сейчас..? пока .. чуть-теплая.

пересеченная уродливым порезом, с перекрученным позвоночником, но достаточно крупная, мышь действительно не успела окончательно остыть. крестовик наклоняется, задев кленовницу ушами и щекой, сдувает с тушки снежинки и греет взявшуюся морозом шкурку своим дыханием.

Отредактировано Крестовик (2023-12-17 11:00:01)

лагерь тумана → хвойный лес →

улыбка, которую дарит ему остролист, немного подбадривает: тихогрому становится чуточку легче от понимания, что бывший наставник не изменяет своему духу, гораздо сильнее его. нынешний глашатай отходит выведать у омелы, что необходимо найти — им предстоит пройтись не только на охоту, но и за травами, — и тихогром неловко топчется рядом с паутинницей, оставшись с матерью один на один.

к счастью, воительница не находит для него слов — только выразительный взгляд, которого оказывается достаточно: тихогром, несмотря на то, что не смотрит на неё, ощущает на своей шкуре, как она готова выжечь в нём дыру. он украдкой провожает лиственного кота, прошедшего мимо, замечает реакцию паутинницы на него, понимает: до чего странно видеть чужаков в их лагере.

до чего ужасно, должно быть, потерять собственный дом.

остролист, к облегчению тихогрома, возвращается быстро. вспоминает раны паутинницы, а тихогром рефлекторно — детали той охоты, но не успевает поймать собственные эмоции: в момент, когда защитил воительницу от птицы; в момент, когда остался с врагом один на один. паутинница, конечно же, не делает из своих ранений ничего особенного — сформированный патруль по итогу выдвигается за пределы лагеря.

за пределами лагеря неестественно тихо, мёрзло и холодно. тихогром трусцой следует за старшими, не задерживаясь, чтобы мороз не успел пробрать до самых костей. ветра нет, но он всё равно чувствует, насколько успели смешаться запахи: кажется, что теперь везде пахнет чужаками, вынужденно перебравшихся на их территории.

— хватило бы на всех добычи... — тихогром бормочет себе под нос, заслышав вопрос паутинницы. она обращается к остролисту, и тихогром не влезает в их разговор — только думает: в лесу сейчас и без того тяжело охотиться, как им теперь прокормить столько ртов? у листвы слишком много раненых, едва ли там наберётся хотя бы два патруля здоровых воинов, способных принести добычу. сколько они ещё пробудут у них, прежде чем смогут выдвинуться?

и, самое главное, куда? насколько сильно разрушены их земли?
что им теперь делать?

паутинница находит бруснику, и тихогром кивает, поняв, что сначала им предстоит найти целебные травы. он осматривается, но поверхностно не находит ничего, кроме снега и льда. патруль ненадолго расходится, чтобы начать поиски в разных направлениях сразу, и тихогром, бросив взгляд на остролиста, уходит вперёд, постоянно прислушиваясь в надежде, что, может быть, по пути посчастливится почуять добычу.

но лес молчит: ни птиц, ни белок. вместо мышей тихогром находит какое-то растение с острыми листьями и чрезвычайно неприятным запахом, узнаёт среди заснеженных деревьев ольху и сдирает когтями немного коры с её ствола. по итогу он собирает не так много, как мог бы, но надеется, что омеле это пригодится: вернувшись к своей первой находке, тихогром срывает паутину, растянутую между стеблями, сгребает всё найденное и, аккуратно сжав зубами, возвращается к тому кустарнику, где они разошлись.

[indent] снег осыпается ей на морду и почти забивается в уши, когда паутинница, держа в зубах сверток паутины с брусникой внутри, вылезла из-под еловых веток. ноша была большая, так как включала в себя парочку сухих сучков внутри (на которые были намотаны паучьи старания), и кошка не могла отряхнуться. прижав уши к голове, она донесла свои находки до кустарника с высоко поднятой головой, аккуратно сложила, чтобы ничего не утерялось, и наконец-то получила возможность вытрясти из ушей снег.

[indent] сделав это с недовольным, нечленораздельным ворчанием, паутинница огляделась, нахмурилась. и остролисту, и тихогрому улыбнулась какая-никакая удача: каждый что-то нашел и пополнил их небольшую нычку, но это не успокаивало и не вызывало в воительнице никаких положительных чувств.

[indent] — все это уйдет на лечение чужаков, — буркнула она. до этого возникла небольшая пауза в их разговоре, так как все были заняты поиском трав, и рты в этом поиске участвовали тоже, однако сейчас паутинница, неожиданно даже для себя, продолжила разговор. — лиственные совсем не выглядят готовыми вскоре «утопать на своих лапках» — у них эти лапки переломаны, а заживать будут долго. и нянчить паразитов будем мы.

[indent] паутинница чувствовала себя отвратительно: она негодовала, злилась, но ничего сделать с происходящим не могла. горечь звезд приняла решение, и изменить его было нельзя, как и сопротивляться ему. оставалось подчиниться, хоть это казалось почти невозможным.

[indent] — еще эти горные... — процедила кошка, — очередная напасть. вокруг сплошь и рядом те, кто ослабляет наше племя в такое тяжелое время. нужно быть готовыми ко всему.

[indent] воительницу несколько успокаивало, что в произнесенных ранее остролистом словах не слышались ноты альтруизма, которые сейчас были бы совсем не к месту — во всяком случае, по мнению паутинницы. да, по ее мнению вообще вся эта идея с помощью непонятно кому — глупость, если не безумие; затеянный разговор возымел именно тот эффект, который ожидался — паутинница хотела послушать, что мог сказать об этом новоиспеченный глашатай. заражен ли он беспокойством о совершенно чужих котах, понимает ли, какой ущерб они нанесут их племени? и если понимает, хватит ли у него ума повлиять на горечь звезд, достаточно ли у него на это влияния?

[indent] погода менялась: поднялся ветер. пока он был слаб, но в потемневшем небе проглядывалось, что на этом все не закончится.

[indent] в пахнувшем в морду мановении паутиннца уловила запах.

[indent] сделав несколько шагов в сторону и приняв охотничью позу, кошка определила направление и приблизительное расстояние.

[indent] когда паутинница оглянулась на спутников, она поняла, что они тоже уже знают о присутствии фазана и готовы приступить к охоте.

[indent] — окружим его, — тихо произнесла она, елозя хвостом по снегу, — вы ловчее меня, поэтому окончательный удар нужно наносить вам. я же займу центральную позицию и буду пугать, чтобы направить полет в ваши лапы. не забывайте, что он взлетает практически под углом зенита, и очень быстро бегает.

[indent] последняя фраза была сказана машинально, но предназначалась скорее тихогрому — паутинница понятия не имела, охотился ли он на таких птиц, и хоть опыт их совместной охоты на черного коршуна показал ее сына с положительной стороны, более спокойной насчет его профессиональных навыков она не стала. однако, это была хорошая возможность посмотреть на работу остролиста в качестве наставника.

[indent] паутинница дождалась, пока спутники немного отойдут от нее в стороны, и начала движение вперед на полусогнутых лапах. усилившийся ветер подвывал вдалеке, поднятые им ворохи снега удачно укрывали охотников, и хоть запах этими порывами уносился из-под носа, каждый уже прекрасно знал, в каком направлении нужно было двигаться.

[indent] вскоре фазан стал всем виден: птица рылась под кустарником, пытаясь найти какое-нибудь пропитание. это был самец, о чем свидетельствовала яркая окраска: перья невыгодно выделяли дичь на фоне белого снега, и нигде не виднелась самка. возможно, он еще не нашел свою спутницу жизни? ну, и не найдет.

[indent] — хм, у меня идея... — услышала паутинница со стороны остролиста тихое, — я залезу во-он туда.

[indent] воительница посмотрела на дерево, в сторону которого указывал глашатай, и одобрительно кивнула. она знала о прыгучести остролиста и об его похвальных умениях лазать по деревьям: было очень кстати использовать их сейчас. нужно было только правильно выбрать угол подхода, чтобы направить птицу прямо ему в лапы. паутинница стрельнула глазами в сторону тихогрома, чтобы проверить, понял ли он план и выберет ли вспомогательную остролисту постановку.

[indent] поднявшаяся вьюга снизила радиус обзора, но это оказалось только им на лапу: фазан, хоть нервно то и дело подрывающийся, чтобы оглядеться, пока ни о чем не подозревал. паутинница сумела подобраться к нему достаточно близко благодаря разбушевавшейся погоде и заняла позицию ожидания, давая возможность каждому занять нужное положение. убедившись, что все готовы, паутинница прицелилась, напружинила задние лапы и рванула вперед пологим прыжком, чтобы он был как можно длиннее и тем самым вынудил птицу попытаться удрать от испуга назад, а не в сторону.

[indent] — Все это уйдет на лечение чужаков.

[indent] "Ну прямо таки всё..." Я скосил глаза на то, что не успел еще выдрать. Думая - не оставить ли, но запомнить место? А, может, даже припрятать, намеренно оставив видимость раскопок и следы, будто тут найдено уже всё, что можно? И мысль кажется интересной, и не оттягивает совесть. Лиственным и правда достанется всё, что нудно для их поправки.

[indent] А сделать запасы на черный день для родного племени - отнюдь не нечто постыдное и коварное. Так, наперед забегающие возможности... Пусть и, может, немного нетипичные.

[indent] Мне можно. Всегда так делал, ничего менять не собирался.

[indent] Высказываются оба. Тихогром - осторожно, кратко. Паутинница - так, словно ей скоро в палатку старейшин. И я не сдерживаю смешок:

[indent] - Да ладно тебе бурчать как старушке - рановато еще, - И тут же хмурюсь. - Не сказал бы, что Лиственные выглядят довольными - даже на охоту и за травами вон тоже пошли, когда я им разрешил, лишь бы убраться подальше, - В горле, в голове, так и запершило от этой формулировки. "Разрешил"

[indent] "Пакость какая."

[indent] Остаток трав, что удалось найти между разговором и молчанием, я осторожно откопал, сморщив нос. Едкий запах, даже пусть и примороженный, хорошо так пробивал чувствительное обоняние. Лишний раз посочувствовав в уме участи целителей, я подобрал находку, а позднее вернулся к ранее найденным красным ягодам. Не ядовитые. Если мне память не изменяла - листочки не те. Крестовик когда-то же показывал опасные алые капли, острые листы которых щетинились в предупреждении. И имели - смешно до одури - то самое имя...

[indent] Я покачал головой, отмахиваясь от этих воспоминаний. Не сейчас. Осторожно перекусил мерзлые стебли, стараясь не трясти бруснику на тех, и отнес к общим запасам. И для зимы показалось довольно внушительной находкой.

[indent] Хотя для такого количества раненых - и не очень.

[indent] Меняющаяся не в лучшую сторону погода, между тем, подвывала, и ветер, поднимающийся даже в густом лесу, начал немилосердно трепать шерсть. Но он же принес запах, от которого сердце забилось чаще, а на языке предательски размазалась слюнка. Добыча. И по загоревшимся глазам соплеменников, по их телам, я понял - это учуяли все.

[indent] "Отлично."

[indent] Старшая воительница тут же излагает план, и я пожимаю плечами. Тихогром точно ловчее нас обоих - с этим было не поспорить. А я же... Ну, охотиться хватало, и ладно.

[indent] Распределение в стиле "план-капкан", когда птицу вынужденно зажимали в выгодное положение для охотников, хорошо дополнялось ухудшающейся видимостью. Птицы априори были хороши по части зрения. Ни слух, ни нюх, а именно глаза были их сильным параметром, и я, задумчиво глянув на дерево, выдал своё типичное:

[indent] - ...я залезу во-он туда.

[indent] И тянуть долго не стал, осторожно пробравшись к стволу, напружинил лапы, утоптав снег под собою, и прыгнул как можно выше, цепляясь когтями. Не задерживаясь, выше и выше толчками по вертикальному подъему, пока не добрался до нужной мне ветки, хвостом балансирую, но прижавшись к ней поближе.

[indent] Ветрище разыгрывался нешуточный. Где в чистом поле я за такую "идею" мог бы и вниз свалиться, а тут - ну терпимою

[indent] Перепуганный - или возмущенный - вскрик птицы сопроводил атаку Паутинницы, что вложила в прыжок все силы и обратила пернатое чудо в бегство. Яркий всполох цвета пронзил белую пустошь, несясь в нашу с Тихогромом сторон. Долгий разбег большого тела сопровождается хлопаньем крыльев в попытке скорее оторваться от земли, но прыжок Тихогрома точен, когти вцепляются в тушку, сводя попытки фазана на "нет".

[indent] Я же, рассчитав траекторию, прыгаю сверху, вцеплюсь в шею птахи, придавливая её своим весом и заставляя нас троих грузно шмякнуться в сугроб. Еще держа некоторое время добычу зубами, пока не убеждаюсь наверняка - замерла, мертва. Не уловка. А то и такое - бывало.

[indent] Встряхнувшись, поднявшись (или поднявшись и встряхнувшись), одобрительно улыбаюсь бывшему ученику, а после произношу, пожалуй, типичное:

[indent] - Хорошо сработано, - Уже направленное всем. И стряхиваю застрявшее между пушистыми пальцами перо - видно, вырвал в процессе.

[indent] - Так-то Тихогром прав - и, полагаю, Лиственных это тоже подбешивает, - Я внезапно возвращаюсь к теме, что была прервана внезапно появившейся добычей. Которую грех было упускать из-за болтовни. - Думаю, просто не стоит оказывать соседям излишне добродушное гостеприимство, чтобы их желание уйти, пусть кому-то и на трех лапах, никуда не пропало, - Я повернул голову куда-то в сторону земель соседей. - В конце концов, им главное найти место под новый лагерь, а там хоть трава не расти. Сами будут лечиться, им же теперь одолжили собственного целителя.

[indent] Под конец я даже фыркнул. То ли раздраженно, то ли... Такой жест доброй воли (доброй ли?) не укладывался в голове. Тем более с учетом, что одного из целителей Горные - потеряли безвозвратно.

[indent] "А так да, вот и пусть лечатся себе поодаль своим кругом. Всем будет спокойнее, поворковать лучше будет на Совете."

[indent] И бывший ученик прав - против соседей мы были в наибольшей выгоде. Даже найди Листва лагерь, даже поспеши убраться вон - в крайнем случае нам ничего не мешало... ну, например напасть позже. Конечно, к этому не было предпосылок, но и Лиственные должны были понимать. Выеживаться - чревато не только сейчас, потому что они в стане им чужих. Но и потому, что позже им еще придется - нравится им или нет - вставать на лапы. Ставить палатки. Да много чего, а у них половина племени, если не больше, невывожуки вообще.

[indent] А вот Горцы - да... Темные личности. Ниежа не понятно. Вот с кем тяжелее будет разбираться, а нужно это сделать как можно скорее.

[indent] - Но и скалиться лишний раз не стоит, - Я почти тут же продолжил, кинув на Паутинницу предупреждающий взгляд. Её реакция от меня не укрылась в лагере, хоть там я ничего и не сказал. Да и она сама не будь мышеголовой дурехой, не кидалась же на соседей. Просто была им не рада. - Нечего давать лишний повод, многие из них и так до сих живут в то военное время. А оно - окончено. Пусть ошибаются дальше, если им не хватает воли признать настоящее - это будет их проблема, случись что. А мы будем смотреть наперед, как ты и говоришь.

[indent] "А так, гляди, если Горные и впрямь такие белые-пушистые... Будут союзники. А нет - мы в любом случае будем готовы. Главное - поскорее найти место. Что значит, как только у Листвы появятся трудоспособные лапки - "ненавязчиво" предложить помощь в поиске места." И на прямой конфликт, и тонкий намек - порознь всем будет любее и краше, так что нужно бы, да-да, не оттягивать. "Тем более, Юные Листья на носу. Самая благодатная пора будет, самый голод сейчас переживут. Даже повезло в некотором плане. Как утопленнику, что в теплой воде захлебнулся, угу."

[indent] - Давайте еще поищем вокруг добычу, раз нам пока так повезло с погодой? - Сглаживая острый угол с вездесущими Лиственными, предложил я. Сам тоже не прочь какое-то время о них позабыть, пока позволяли обстоятельства.

Отредактировано Остролист (2024-02-20 19:32:13)

остролист хватает фазана за шею — это последнее, что тихогром видит, прежде чем они падают в сугроб и глаза застилает белая пелена. птица ещё дёргается, пытается вырваться, и тихогром крепче сжимает её бок когтями — морщится, когда фазан машет из последних сил крыльями, врезав ему по носу, и терпеливо удерживает, пока зубы остролиста сжимают птичье горло сильнее.

наконец тушка фазана под ними замирает, и тихогром поднимается, зябко отряхивается от снега и потирает лапой пострадавший нос, зацепив взглядом улыбку бывшего наставника. паутинница уже рядом — и правда: на удивление, они втроём действительно хорошо сработались. тихогром присаживается ненадолго, переводя дыхание после стремительной охоты, и рассматривает позолоченные перья, разбросанные по снегу.

остролист припоминает сказанное до — ухо тихогрома дёргается, стоит глашатаю согласиться с ним, — говорит о том, что им достаточно не давать повода соседям задерживаться на их землях, припоминает, что в листве наконец-то появился целитель, даже если пришедший с совершенно чужих территорий и… племени? горные, тихогром помнит, во многом отличаются от них в устройстве и быту — следуют ли они тем же законам? и как справится их целитель, если они действительно прожили всю жизнь среди безжизненных скал, в совершенно новом для себя месте?

тихогром отвлекается от пустых мыслей — косо смотрит на паутинницу, которой остролист припоминает её реакцию на чужаков в лагере. ему тоже до напряжённого непривычно, но тихогром понимает, что то, что просто рефлекс для него — целая история, жизнь котов старше его, которые застали рокота звёзд и воевали против лиственных по его приказу.

тихогром вспоминает слова вьюжного:
думаю, это листва боролась с нами… а не мы с ними.

задерживает вдох — остролист делает паутиннице замечание.

тихогром, благоразумно продолжая хранить молчание, смотрит то на глашатая, у которого есть все полномочия говорить воителям по поводу соблюдения дисциплины, то на паутинницу, которая… была такой, какой тихогром всегда её знал — как знает сейчас, что она очень вряд ли пропустит слова остролиста мимо ушей.
тихогром оглядывается на фазана, надеясь, что спрячет добычу до того, как её затопчут в порыве бурного обсуждения, что кому стоит и не стоит делать, — он уже не уверен, что они смогут продолжать дальше охоту, потому что…

но паутинница, видимо, оставляет свои лучшие оплеухи для сына — остролисту достаются слова, которые она чеканит самым серьёзным тоном: тихогром вдруг начинает чувствовать себя лишним и старается не шевелиться, уже укрытый снегом, лишь бы воительница не вспомнила про его существование.

«зачем нам из-за этого терять хоть что-нибудь» — задаётся вопросом-утверждением кошка, и тихогром морщит пострадавший нос: ему всё ещё кажется, наперекор всему, что проще пойти навстречу и сберечь былое, чем доломать разрушенное и растерять его окончательно. он не доверяет лиственным, но не может выступить против поддержки их в трудное время: тихогром хорошо помнит их общую борьбу против медведя на обрыве — впервые тогда осознал, что листва и туман могут быть союзниками, когда это необходимо.

паутинница подозревает горных воинов в хитрости, в продуманном наперёд плане, в котором даже смерть целителя — необходимая жертва, а не трагическая случайность, — и тихогром вспоминает раненого ильку: он ведь встретил его в низинах — оруженосец целенаправленно спустился с гор ради охоты, — выходит, горные действительно могут претендовать на другие угодья, чтобы обеспечить себе достаточно пропитания?
имеют ли тогда для них значение границы, сотни лун существовавшие между туманом и листвой?

— …следующей ночью нас не разбудит новый грохот, на этот раз — от вторжения изголодавшихся иноземцев? — предупреждает о возможной угрозе паутинница.
— это разве не была тактика рокота звёзд? — угрюмо молчит тихогром.

он не может гарантировать искренность намерений горных, не станет пытаться доказать — это попросту невозможно. зима — голодное и жестокое время: тихогром вспоминает ослабшего, взбешённого дракой за добычу одиночку, — и никто, кроме самих горных, не может сказать наверняка, что ими движет.

— я говорю это не потому, что просто захотелось поворчать.
— …но ведь это тоже захотелось. — комментирует про себя, пользуясь тем, что уже полностью слился монохромом шерсти с лесом и метелью: лапы, правда, начинают уже подмерзать, но это меньшая жертва, на которую тихогром готов пойти.

паутиннице, разумеется, плевать на пророчества и знамения от звёзд, её волнует возможная уязвимость тумана, как их положением могут воспользоваться.
говорит:
слепое доверие порождает слабость.

тихогром прижимает уши к голове, отводит взгляд.
разве это не случилось с ней, когда она до последнего верила золотопряду?

точно подслушав его мысли, паутинница смотрит в его сторону — тихогром с глухой настороженностью отвечает на взгляд, но не находит в глазах воительницы ничего нового, кроме привычного раздражения из-за одного его существования и пребывания рядом.
это чуточку успокаивает.

паутинница всё-таки соглашается продолжить охоту. спрятав фазана, они продолжают поиски, и тихогром молча плетётся за старшими, давая им возможность обговорить всё без его участия, по его же мнению совершенно не обязательного.

паутинница замечает добычу первой — тихогром глубже вдыхает холодный воздух, только затем чует птицу. тихогром останавливается подле соплеменников, выслушивает план паутинницы, которая предлагает действовать так же, как было с фазаном, готов уже кивнуть, безропотно согласившись.. но вдруг косо смотрит на остролиста — задерживает на нём взгляд дольше секунды, и неожиданно находит молчаливое взаимопонимание.

— можем поменяться. — вдруг невозмутимо соглашается тихогром с насмешливым предложением паутинницы.
и вовремя сжёвывает улыбку, когда остролист поддерживает инициативу дать воительнице возможность выпустить пар на несчастном вяхире.

[indent] паутинница чувствует, как нечто пережимает ей глотку стальными щипцами, того и гляди — голова слетит с плеч. если бы сквозь шерсть виднелись проступившие жилы, ее спутники обязательно обратили бы на них внимание. да, это удивительно, как легко воспламенялись ее внутренности в ответ на такие редкие, но точно под кожу вводимые намеки. а может, это вовсе и не пламя — это рыжая шкура, пронесшаяся перед глазами, пахнувшая жаром ярости, заражающая ядом ненависти, хотя поди разберись, кому она принадлежит — как будто я хоть когда-нибудь ненавидела слабее.

[indent] смешно.

[indent] и сама паутинница не знает, что когда говорит о слепоте доверчивости, говорит и о себе в том числе; она не знает, потому что лишена способности анализировать устройство своей психологии, однако чувствует нутром, чувствует в напряженности своего тела, что знает об этом куда больше, чем кажется. уязвленная, обманутая самым близким, самым дорогим, возненавидевшая его за то, что он сделал с ними, но прежде всего — за свою глупость, за то, что не сумела разглядеть на плече змеи.

[indent] возненавидевшая и себя, но как будто этого в ней было меньше и до сего.

[indent] — мы определенно договорим об этом позднее.

[indent] вьюга, заносящая ее с головы до пят, остужает разгоряченное тело, приводит его в рассудок обратно. не место и не время сейчас предаваться подобным мыслям — паутинница только стискивает посильнее челюсти, медленно выдыхая через ноздри наэлектризованный воздух.

[indent] когда приходит время выбирать тактику охоты, воительница уже и вовсе восстановила свое самообладание. научившаяся жить с бесконечной злобой, паутинница весьма искусно умела обратить ее в нужное русло, особенно во время сражений и драк. в повседневной жизни привычка подавлять гнев тоже уже отработалась до автоматизма, поэтому происходило все достаточно быстро, если ситуация не подразумевала выход этого гнева, конечно. вопреки возможному чужому мнению, вывести ее из себя являлось не такой уж легкой задачей; нет, взбесить ее проще простого, но вот потерять самообладание от ярости? вот тут уж вряд ли.

[indent] ее колкость оборачивается против нее самой же, и удивляться нечему — такая уж компания, и жаловаться на то, что та не проявляла уважения к старшим, паутинница вовсе не собиралась. тем более, что она не собиралась давать им спуску.

[indent] — о-о, — тянет с хмурым выражением лица, но губы трогает ехидная полу-усмешка, — только разуйте глаза, малявки: вам есть, чему поучиться.

[indent] даже по тихогрому (который при остролисте ведет себя раскованнее обычного и даже отвечает на издевку вместо молчания в тряпочку — вот это да! может, его и на наши тренировки брать, раз с ним ты такой смелый?) паутинница мажет не привычным раздраженным взглядом, а хитрым прищуром, хоть тот, вероятно, и можно было перепутать с хищным прицеливанием. по части мимики полосатая кошка была далеко не ас, и все племя вполне оправданно могло считать, что она и из матери при рождении вылезла с этой кислой миной — так та приросла к паутиннице. можно ли было увидеть, как она шутит с кем-то? едва ли. но вот, поглядите: шутит, и с кем?

[indent] от разговоров они быстро переходят к действиям. на этот раз паутинница отделяется от остролиста, который взял на себя роль пугалы, и двигается под углом на согнутых лапах. тихогром на расстоянии тоже готовится оказать ей посильную поддержку. когда в поле зрения попадается вяхирь — витютень, над вторым названием которого в детстве они шутили с громовым — паутинница тратит несколько мгновений на то, чтобы подобраться к нему с удобного ракурса, неотрывно следя за птицей. на этом этапе было легко спугнуть цель, не успев скооперироваться с остальными участниками охоты, ведь на это требовалось время, пусть с опытными охотниками оно и было минимизировано. так и происходит с ними — ждать друг друга не приходится, к тому же, их укрывает вьюга, так удачно поднявшаяся и превратившая пернатых в легкую добычу. о чем вообще думает этот вяхирь, ища в такую погоду укрытия на земле?

[indent] остролист выпрыгивает со своей позиции, и паутинница, ни на секунду не прекращавшая движения, чтобы успеть поймать наибольший радиус возможного отлета птицы, выпрыгивает тоже, разбрасывая снег. она видит тень тихогрома, метнувшегося с ней одновременно. когти врезаются в крыло и бок, тянут вяхиря вниз, и паутинница обрушивается на добычу всем своим весом, придавливая и вгрызаясь зубами в шею со стороны спины. под тисками челюстей шейные позвонки ломаются с отдавшим приятным хрустом, и головка птицы под неестественным углом опадает на снег, когда паутинница отрывается от будущей закуски их племени.

[indent] — готов. — констатирует очевидное кошка, разгоряченная азартом и вкусом крови.

[indent] Синий взор мажет по той, кто является родной кровью Золотопряда - куда более близкой, нежели Тихогром, и вызывающую не самые однозначные ощущения. Не самые позитивные. И всё же... в кошке - обман это или нет - видна не только бездумная выдержка, но и свой ход мыслей, своё виденье мира, и даже, будто бы, возможность... меняться?

[indent] Во всяком случае, разговор переносится обоюдно - не сбрасывается со счета в виде "нечего тут обсуждать" или "я всё сказала" - и это не ускользает от внимания. Значит, и правда можно было спокойно заняться пополнением запасов не только трав, но и добычи.

[indent] В ближайшее время и так придется голодать.

[indent] И следующее откровение - уже реакция кошки на подколку в ответ. Такая, от которой на своей морде расцветает улыбка искренняя, хотя и ехидная, лисья. Не обида, не возмущение - не, ощущение "одного поля ягоды" тюкает как птица клювом в нутро, и я усмехаюсь, ведя хвостом, дескать "ну вперёд".

[indent] Дело не в вызове.

[indent] Речь не о соревновании.

[indent] Суть - в самом поведении воительницы, и оно откликается позитивом. Пожалуй, даже сильнее, чем её взгляды и опасения на ситуацию. Режут недоверие, что оставил её брат, запятнав шкуру сестры. Режет её странное отношение к сыну - пусть и на слуху больше. На то, каким зашуганным, тихим был Тихогром, особенно по началу.

[indent] Каким становится - не с усилиями ли родной матери, что решает взять ответственность в свои лапы?

[indent] А охота - продолжается. И завершается, с мнимым хрустом для меня, как ломается хрупкая шейка еще теплой, еще живой птицы. Неестественно изгибается в зубах Паутинницы. Мне остается лишь пробраться сквозь сугробы - следы на которых всё больше и больше заносятся метелью - к добытчице, что на сей раз управилась самостоятельно.

[indent] Даже если где-то это было не идеально - всё равно достойно, особенно для холодной поры.

[indent] - Неплохо, неплохо, - Тяну я, хотя сам лыблюсь. Не слишком сильно, скорее просто доволен. То ли тем, что добычи будет больше, то ли и правда навыками кошки... Уточнять не хватает времени - или же желания. Так как отрываю глаза от дичи, обводя взглядом всех троих. И снова отряхиваюсь. Мех не дает ветру и снегу проникнуть настолько, чтобы околеть, но понимание на головушку всё же капает.

[indent] - Давайте закругляться, - предложил я соплеменникам. Непогода явно не собиралась успокоиться в ближайшее время, и если я еще мог бы и потерпеть - то вот за короткошерстных воительницу и воителя уверен не был. Нарываться на подзатыльник от Омелы хотелось меньше всего. Болеть - да тоже не хотелось... - Не хватало добавить нашей целительнице еще работы, а нам еще травы-коренья тащить, - Буркнул я, поворачиваясь в сторону припрятанных припасов.

[indent] Это всё еще нужно было как-то утащить, и не растерять по пути, не отдать играющейся вьюге.

[indent] И пробираться через снег и сугробы - придется заново, ведь всё протоптанное нами уже замело.

[indent] - Я пойду впереди - пробью нам тропку до лагеря, - Обозначаю местоположение в отряде - не от великого желания вести вперед, просто из заботы о соплеменниках, да и простых особенностей внешних параметров и пушистости. А сам подхватываю фазана, часть трав, и пускаюсь в путь, спасая остальных от своего говорения на обратном пути.

***

[indent] Дорога назад тянется будто дольше - но это не вызывает ни удивления, ни раздражения, пока грудь (и фазан в зубах) пробивает снег, оставляя позади себя протараненные сугробы, а морду то и дело приходится отряхивать. В принципе, иных приключений и не предвещалось, да только до ушей, сквозь свист ветра между стволов деревьев, доносится чьей-то свист. Не звонкий - скорее уж глухой, будто птицы втягивала воздух в себя, или выталкивала с силой.

[indent] - Слышали? - Я поднял хвост, повернулся к соплеменникам, на время оставляя ношу в лапах, и кивнул в сторону, что мне казалась верной, откуда тянулся звук. Ветер сметал, конечно, всё, но кошачьи ушки всё-таки умудрялись словить хоть что-то даже в таком хаосе.

[indent] Вот только птица оказалась явно ближе, чем мне показалось изначально. Затаившаяся в снегу, буквально в нескольких хвостах под снегом - видимо, вырыла себе спасительное логово от холодов - она вдруг кинулась прочь, выдавая себя топотом лап.

[indent] И кинулась куда-то явно в сторону от нашего отряда.

[indent] То ли услышала через снег, что отряд остановился, то ли просто почуяла неладное, то ли сообразила, что нужно было помалкивать...

[indent] - Да чтоб тебя! - выругался я, понимая - засады не выйдет - и постарался кинуться за птицей. Правда, ветер бил прямо в морду, да и снег под лапами не позволял толком попрыгать через сугробы, так что прыжок, один - а топот удалялся, забирая крюк по ранее заготовленному тоннелю. Сил на борьбу со снегом и метелью еще хватало, а вот чтобы еще и успеть за курице подобной птахой, которой ничего как раз не мешало улепетывать от отряда охотников, да еще и скрываясь где-то под белым покрывалось - увы.

[indent] Я на миг остановился, взвешивая все шансы, и понимая: уже пойманную добычу кидать в таком буране, чтобы после потерять - это будет еще обиднее, куда обиднее, чем упустить удачливую пернатую. А если и упустить её (что у меня лично так и выходило), и добычу потерять с травами.

[indent] То вообще трындец.

[indent] Лапы и так предательски ныли. То ли все, то ли одна, намекая - "хватит с нас, допрыгался", хотя сейчас я на это не особо обращал внимания.

Отредактировано Остролист (2024-02-25 02:16:22)

остролист с паутинницей обмениваются улыбкой-ухмылкой, тихогром выдыхает с толикой облегчения: если драка и состоится, то явно не сейчас. глашатай предлагает возвращаться в лагерь, и тихогром не перечит: они и без того порядочно задержались, из-за чего будут вынуждены продираться сквозь сугробы и идти против сильного, колючего ветра.

тихогром чувствует на себе тяжёлый взгляд воительницы — косо смотрит в ответ, но только щурит глаза от нового порыва снега, зацепившего морду.

обратно они идут шаг в шаг за друг другом: остролист — первым, протаптывая дорогу, паутинница — второй, утопая тяжёлыми лапами в снегу, а тихогром — последним, пытаясь следить за обстановкой вокруг. но, кажется, едва ли им что-то сейчас угрожает, кроме метели: всё живое благоразумно спряталось от непогоды в свои убежища.

когда они доходят до платана, тихогром чувствует, что успел порядочно замёрзнуть: ветер пробирает до самых тощих костей. патруль не медлит, быстро распределив между собой всё найденное и пойманное, выдвигается в путь, кажущийся теперь бесконечным, и тихогром, сосредоточенный на мысли скорее вернуться домой, чуть было не врезается в спину паутинницы, когда остролист делает знак и останавливается.

тихогром тоже слышит что-то сквозь завывание метели, пусть ему приходится напрячь слух, чтобы различить птичий свист. погоня начинается вдруг безо всякой подготовки: дикуша оказывается неожиданно близко — слишком близко, чтобы суметь подкрасться к ней, — тихогром теперь отчетливо слышит топот лап и спешит за своими соплеменниками, бросившимися за добычей.

остролиста и паутинницы хватает ненадолго: слишком много снега — и слишком много сил уже было затрачено на предыдущие охоты. тихогром сначала пытается поспеть за ними, затем — не столкнуться, когда они останавливаются, прекратив погоню.

топот начинает стихать.
паутинница говорит: давайте возвращаться.
тихогром цепляет взглядом дерево рядом, иссушенное временем, с низкими, кривыми ветвями.

остролист объясняет: ключевые моменты в карабканье вверх — толчок, когти, анализ поверхности...
тихогром отталкивается от земли и в прыжке цепляется за его ствол. царапает когтями кору, когда забирается наверх, на секунду замирает у основания ветки — делает первый шаг,
вьюжный говорит: нужно следить за своим телом. за его хождением...
второй шаг, третий — удерживает равновесие, несмотря на порывы ветра, смотрит не на свои лапы, но вниз. быстро находит дикушу среди снега, уже прячущуюся в сугробах, отталкивается от края ветки, чтобы перескочить на соседнюю — он набил достаточно синяков ещё осенью, тренируясь самостоятельно, — и оттуда сразу же спрыгивает в белое крошево на земле,
сжимает когтями птичье тело.

тихогром убивает быстро, не дав дикуше закричать. только тогда, когда птица падает у лап, он, тяжело дыша, чувствует, как заныло запястье лапы — приземление было не настолько удачным, как ему показалось вначале. тихогром хватает дикушу за шею и выбирается вместе с ней из снега — выглядывает в метели силуэты соплеменников.

он не ждёт похвалы — только возвращается, потянув добычу за собой, чтобы взять с собой оставленные травы, стать на своё место, которое занимал в патруле. но, проходя мимо паутинницы, тихогром отвечает на её взгляд прямым своим, ещё наполненным невысказанного от азарта погони, успешной охоты.

воительница права: улов у них сегодня достойный.

→ главная поляна (условно) → воинская палатка