[indent] Громкий хлопок стал первым, но не последним. В секунду всё пространство заполнилось звуками: они мешались, отвлекали и не давали сосредоточиться, и Мор снова издал громкий рёв, разрезая лапами воздух.

[indent] Теперь на котов ему было плевать, потому что было нечто куда более опасное, ставящее под угрозу его царствие.

[indent] Лапа продолжала зудеть от свежих ран, но даже она не могла его остановить. Бестолковые шавки всё ещё кружили возле кошек, и их лай растворялся в ударах камней, падающих с самого верха, но вот люди. Они смотрели прямо на него.

[indent] Мор едва успел открыть пасть, как один из валунов ударил его прямо в голову, заставляя опуститься на все лапы и затрясти головой. Мир начал пошатываться и плыть, сливался в одну плоскость, сужаясь в единой точке, но степенно возвращал себе чёткость. Долгий вдох, после — протяжный выдох. Снова один из камней болезненно ударил в тело, но чем больше булыжников останавливало его туловище, тем злее он становился.

[indent] Когда гнев закипел в жилах, превращая кровь в раскалённую лаву, он оттолкнулся от земли и сорвался с места.

[indent] Один из охотников снова вскинул ружьё, псы залаяли совсем близко, но этого всё равно было мало, чтобы его остановить.

[indent] Крупная лапа взметается вверх и опускается на человеческую плоть, чтобы сбить одного из них с ног. Мор не думает — действует. Челюсти с мерзким хлюпаньем смыкаются на чужом теле, голова трясётся из стороны в сторону, а людские кости ломаются точно виноградные косточки на зубах. Чужой крик оглушает, но приносит удовольствие, кровь на губах становится сладкой на вкус, и даже прыгнувшие на бурую спину собаки не заставляют его оторваться от пира.

[indent] Очередной хлопок приносит с собой боль где-то в районе рёбер, и Мор заходится в диком рёве, сотрясая скалы и заставляя землю под чужими лапами вибрировать. Он выпускает уже обмякшую жертву, падает на землю, скидывая с себя псов, и тут же разрывает одну, вторую мощным ударом откидывая на камни, заставляя её скулить и биться в агонии, и только потом бросается ко второму человеку, но тот успевает увернуться.

[indent] Новая партия собак снова впивается зубами в тело.
[indent] Очередной громкий хлопок и пронзительная боль.
[indent] Снова попытка достать человека.

[AVA]https://i.imgur.com/TzNAUsz.png[/AVA][NIC]Мор[/NIC]

[indent] Проклятые собаки мешают и раздражают хуже котов, потому что в отличии от них доставляют куда больше проблем. Мор раскидывает их в стороны, прижимает к земле, рвёт зубами и лишает жизней вслед за человеком, желая убить каждого, но после очередных выстрелов двигаться становится тяжелее, а дышать — болезненней.

[indent] Он хрипит, позволяя крови струиться из пасти тонкими струйками, напрягает зрение и нюх, но не чувствует ничего, кроме металлического запаха и чего-то странного, ни на что не похожего, исходящего их железных палок людей.

[indent] Не остаётся сил даже для того, чтобы проклинать.
[indent] Не остаётся никаких сил.

[indent] Когда горло пробивает, ему едва удаётся не упасть. Всё вокруг перестаёт иметь чёткие очертания, смешиваясь между собой и превращаясь в кашу, и единственным ориентиром становятся голоса. Он слышит людей, собак, уже стихающие камни, летящие с обрыва, шум ветра и крики птиц, и отказывается верить, что его победили.

[indent] Он должен был стать королём. Должен был править всем этим лесом и внушать страх у любого, но вместо этого теряет остатки самообладания и опускается на землю, заваливаясь на бок.

[indent] Грудь тяжело вздымается и опадает, воздух со свистом покидает лёгкие, а темнота перед глазами подступает всё ближе.

[indent] Всё не должно было закончиться так.

[indent] Взгляд ловит удаляющиеся силуэты, мажет по хребту гор, глядя на кошачьи силуэты, и мысленно он желает всем им сгореть, оказаться под камнями, как оказался он, лишиться всего и стать ничем.

[indent] Последний раз он издаёт несвязный рык, взрывая когтями землю от резко нахлынувшей боли в каждом сантиметре тела.
[indent] Последний раз он смотрит на мир, закатывая глаза под лоб.

[indent] Как жаль, что он не успел убить кого-то ещё. Как жаль, что вышло именно так.

[indent] Попытка подняться тут же проваливается, едва начавшись. Лапы немеют, и из глотки срывается последний рваный выдох.

[AVA]https://i.imgur.com/TzNAUsz.png[/AVA][NIC]Мор[/NIC]

Приказу он подчиняется мгновенно, пусть чужому, от лица Туманной предводительницы, кидается к камням, упорно толкая собственным телом, пока заднюю лапу покалывает мутной болью от напряжения — останавливается лишь после слов Темноводного, но стараниями уже оба из валунов мчались по твёрдой поверхности, явно готовые переломать чьи-то кости. Белка наблюдает за их траекторией внимательно, как бы не ошибиться, не принести больше жертв, а странный хлопок в ушах, раннее незнакомый, прорезает слух сопутствующим звоном. Отвлекает от наблюдения, заставляя дёрнуть головою в попытке прогнать посторонний звук.

Именно в этот момент происходит что-то странное. Внезапное, вводящее в ступор. Воин краем глаза замечает, как рядом с Частоколом мелькает серое пятно, тяжёлое, громоздкое, сбивая того с обрыва. Какое-то время Белка не верит, думая, что это просто хаотичный бред на фоне слишком большого количества событий, но с каждым смертным хрустом и мучительным хрипом всё становится на свои места. Предводитель оказывается в пасти псин, и финал его до невозможности очевиден. Белка невольно смотрит, прокручивая в голове, не в состоянии что-либо сделать из за скованных цепью мышц. Как же это... Внезапно. По-особенному. Даже несколько страшно — невольно чувствуешь на себе каждый собачий укус, хотя Частокол уже нет. Тело его, изломанное и окровавленное, шкурой висит в зубах. Лёгкий рвотный позыв.

Его нет. С этого момента нет. нет.

Рыжешкурый даже не понимает, что чувствует от этого осознания и глаза его наконец отрываются от трупа. Вновь хлопки. Он приближается к Льдистой, не желая сейчас выпускать её из поля зрения, пока это всё не кончится. Проследить хотя бы за ней — сознание было отвлечено посторонним ощущением, из-за чего даже не понимаешь, к кому пристроиться, кому помочь. Ученица оказалась хотя бы поблизости. Единственным маяком в какофонии.

Сидит он молча, с прищуром наблюдая, как медведь падает на землю. Даже не совсем понимает, конец это или нет. Ждёт других. Мозг где-то вне, на этапе понимания.

Главная поляна

Отредактировано Белка (2023-07-27 11:50:53)

Всё сыпется и сыпется... Как нарочно. Как в издевку. Весь план, и следом летящие камни - плевать, что не мои - не могут попасть в трех-четырех котишек внизу, чьи искореженные трупы усладили бы моё взор сегодня.

  Увы. Ненависть прожорливым зверем дышит в ухо, скулит, требует, но не получает ничего. Я вздыхаю. Тихо. Где-то про себя, пока зубы Тмин оттаскивают меня подальше от уступа. Наружу вылетает тихий, испуганный "рмя" взамен ледяной буре, что бушует внутри. Но странно... На миг. На миг предательский, мне будто хочется уткнуться в лапу соплеменницы, послать всё куда подальше. Ощутить чью-то поддержку, близость... Странно. Дико.

  Мерзенько так. Непонятно, и от того корка льда становится еще плотнее, не давая пробиться этому странному ощущения. Совершенно непонятному. Но чуждому ли?

  - Да ну этот Обрыв ваш... - тихо раздается под нос, словно я была сыта всеми событиями и стрессами по самое горлышко, и не желала больше участвовать в чем либо вообще. Никогда. Вот прям с "сейчас". Так что Тмин могла быть уверена - я уже ни за что не приближусь к краю. Лишь удобнее поджала под себя лапы. Сморщилась. И наконец-то начала осторожно вылизывать ушибленную. Растянутую? Словно происходящее далее - не моя забота и вовсе. Словно так можно было успокоиться. Ритмичными, такими естественными движениями привести в порядок то... чему это едва ли поможет.

  Разве что механически успокоит.

  Приведет дрогнувшие нервы в порядок, вернет выдержку. Будто ничего не было. Лишь бы подальше от края.

  Дальнейшее дейсвительно интересует настолько незначительно, что лениво даже оборачиваться. И всё же, я нахожу в себе "силы" подняться и осторожно выглянуть. Не подходя к краю. Что происходит? Как идут дела.

  "Живые все." Мысленно цыкнула, внешне выдохнула, чуть прижав уши. Виноватая... но не совсем. Кто же знал, что так обернется? Да и живы ведь, значит... всё хорошо? Не хочется вдаваться в произошедшее, видно, что не по себе. И довольно. Кажется, этого этим и хватит. Кажется, им вообще всё равно, как неудачно полетели булыжники, и чем это могло им обойтись.

  "Мыши поумнее будут. Пустобренчатые."

  Я мысленно звонко хмыкнула, вместе с тем ровно садясь и поглядывая вниз уже от иного интереса. Как будут заливаться слюнями собаки. Как будут бестолково размахивать лапами Двуногие. Как будет орать и кричать Мор, который ни в жизнь не заберётся на такие уступы. Вес не позволит. Отъелся.

  "Вот почему так важно считать, сколько, и что, ты ешь. Фигуру блюсти." Почему-то от этой мысли немного смешно и тепло. Обманчиво так, но хотя бы это позволяет на миг подумать, как тепло укутывается в чей-то хвост... незнакомый. Неясный. Притягательный... Подумать и тут же откинуть как какую-то нелепость, не дрогнув и усиком. Не престало думать о таких глупостях.

  "Ерундовости."

  Дальнейшее... выпадает из общей картины. Настолько, что воспринимается как плохая, рваная картинка.

  Летящий серый камень, что врезается в Частокола.

  Осыпающиеся обломки под телом предводителя. Едва уловимый хруст...

  Звонкий лязг слюнявых ртов, жадно хватающих и рвущих добычу. Как простую дичь. А не кого-то живого, кто совсем недавно стоял рядом с тобой. Говорил с тобой. Был, вроде как, главой племени.

Так быстро. Так просто. Так не вписывалось в картинку, что рисовало воображение... Звон льда, что разбился из-за удара о твердую породу. Широко распахнутые глаза и замеривший силуэт беловато-серый, не в силах отвести глаз.

  Полное непонимание. Абсолютно. Ни чувств. Ни понимания происходящего. Ни справедливости, ни горечи, ни "я планировала бурчать на него еще не одну луну". Всё спешивается в один свистящий вихрь, становясь единым целым, и бьет изнутри по ушам. Глухо бьется сердце, то ли часто, то ли редко и сильно, что даже не понять. Ни слез. Ни паники. Ни порывов, как было это у соплеменников. Как было у проклятого Туманника. Даже едкого комментария на этот счет.

  Лишь какая-то потерянность, поразившая молнией, что заставила тебя застыть точно статуя. Надолго.

  Пока рядом не оказывается наставник. Пока взгляд на поднимается на него, такого же молчаливого. Без писка. Без вскрика. Без усмешек, без... ничего, и в то же время будто тебе оторвали что-то важное. А ты смотришь на это место, не понимаешь - что это было? И не можешь при том понять, что с этим делать. Нужна ли была эта часть вообще?

  И молчаливо я прижимаюсь к Белке, ни звука не произнося и наблюдая дальше, как рвут псы медведя на части, как отлетают бесполезными кусками, скуля и воя от ужаса и боли. Как шумят люди, вскидывают палки, как длится и длится эта какофония шума и звука. И как всё замирает.

  Сознание цепляется за предоставленные картинки, потому что понять, что стало с чем-то внутри - невозможно. Не с чем сравнивать. Ощущение, что утрачено нечто... важное. И при этом никогда, по сути, не испытывать что-то такое. Любви. Заботы. Что-то, что было бы страшно и понятно потерять. Что было, кажется, у всех. На что смотрела и не понимала, почему все ведутся как мышеголовые простачки.

  И невольно еще сильнее жмусь к рыжешкурему. Где-то на уровне интуиции. Потому что сама, впервые, не понимаю произошедшего.

Отредактировано Льдистая (2023-07-20 09:46:53)

[indent] вперед, вниз — камнем, обугленной стрелой, птицей, прижавшей крылья —  ещё ниже,
                                                                                                                                                   и ниже,
                                                                                                                                                            и ниже.

[indent] воронёнок разрезает пыльные облака когтями, цепляется лапами за безымянные растения и обламывает их сухие ветки, загоняя занозы под кожу. тревога царапает нёбо — она проглатывает её, превращая в топливо, слепое и злостное рвение. нужно успеть. и плевать, что под склоном заходятся псы в песнях смерти, что ревёт медведь, укушенный ручными огнями. она не слышит никого из них. у неё в ушах — ничего, кроме колокольного звона.

[indent] земля ближе. рядом вспыхивает черно-белое пятно. сдержанным обещанием. дева стискивает зубы покрепче и хочет в тупом рефлексе толкнуть его лбом в плечо, отправить назад, прогнать, но успевает лишь прошипеть что-то невнятное под самый нос, прежде чем развернётся и ринется следом, влекомая всполохом грязной меди.

[indent] вьюжный — пережеванное кем-то месиво. становится ясно, что меди никогда не было — только платина, напитанная кровью. кошка вгрызается в светлый мех и тянет на себя с тяжелой дробью в конечностях, с духовным оцепенением, засевшим ядовитым зерном меж рёбрами, с остервенением и глухой мольбой. вдвоем они справляются быстро. она отходит на шаг, не чувствуя лап. выдыхает тяжело и рвано.

[indent] рубиновая вода окропляет вороньи перья.

[indent] горечь звёзд всё ещё там, — мыслью через висок больной, хаотичной. ученица дёргается в сторону, спотыкаясь о тихое к тихолапу:  — мне нужно-

[indent] и видит, как королевский силуэт перерезает горизонт.

[indent] внутри что-то щёлкает, обрывается и о-т-п-у-с-к-а-е-т, наливая солнце глаз сыростью. воронёнок вперед бросается, пытается подступиться, помочь взобраться. больше всего на свете желает зарыться носом в пятнистую шерсть, словно бы только так и могла поверить, что всё действительно позади.

[indent]  [indent]  [indent] что беспроглядная чернота последнего вздоха — обошлась 
[indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent]                                               ( обошлась ли? )

[indent] поднимается обратно в миражах, почти полусне. мельком поглядывает на тихолапа, вместе с ним поддерживая вьюжного. не верит, что всё вот-вот закончится. что все живы. что-

[indent] воронёнок оборачивается через плечо, отвлеченная странным звуком. лиственный предводитель — такой могучий и сильный, — срывается вниз и теряется в собачьих шкурах.

[indent] она моргает лишь раз.
[indent] ей чудятся бесцветные волны, лижущие склон красной пеной.

[indent] укачивает. кошка стряхивает оцепенение под раскаты материнского голоса. инстинктивно подается назад, касаясь хвостом тихолапа. заставляет себя отвести взгляд от потемневшей земли и того, что осталось от лиственного кота. смотрит в сторону. на медведя. на прирученные огни двуногих. на то, какой ещё может быть смерть, кроме-

[indent] сочувствующий взгляд перекидывается к чужеземному отряду. всё закончилось быстро, как и полагается всякому кошмару. он ушел в свою бесконечную ночь, оставив на языке шероховатый осадок. но что-то не так — от него нельзя отряхнуться, забыть, он всё ещё слишком осязаем. она опускает подбородок с горчащим пониманием: запутанные сны не должны забирать с собой живых.
                                                                                                                                                                    опять.

[indent] воронёнок затихает подле своего отряда, пряча искры в шелесте редкой травы.

[indent] Бледно-голубые глаза смотрят на янтарные с бесконечным сожалением и дрожаще-болезненным блеском в уголках, будто пытаясь прочесть истинные эмоции кота. Рядом почти сразу же оказывается Мгла, чей голос гулким эхом отзывается в черепной коробке. Знакомый, монотонный, отдающий стальными холодными нотками. Кажется, он приводит глашатая в чувство, пусть даже его такое простое и очевидное «я в порядке» стальными зубьями режет слух, дробя сердце в ледяную крошку, заставляя мышцу сжиматься и кровоточить. На языке вертятся слова поддержки и утешения, но Тмин лишь молча сжимает губы в тонкую линию, понимая, что ничто на самом деле не сможет по-настоящему исцелить эту рану, нанесенную племени и ему в одно мгновение. Однажды, непременно, кожа по краям образовавшейся дыры затянется и излечится, покрывшись рубцами, пусть даже пустоту внутри ничем и никогда не заполнишь. 

[indent] Им остаётся уповать лишь на время.

[indent] А между тем, где-то в в подсознании, отражённые сетчаткой глаз, вырисовываются образы битвы: разъярённый медведь, в бешенстве отражающий удары врагов, скачущие вокруг его неповоротливой туши псины и фигуры Двуногих, мелькающие где-то позади своры. Их сверкающие в свете закатного солнце палки то и дело пронзают воздух оглушительными выстрелами, от которых — не захочешь, но невольно вздрогнешь. Все эти звуки звенят в ушах лязгом железа и олова, смешиваясь в один сплошной поток, превращаясь в непрерывную линию из криков, рычания и ударов.

[indent] Дрожащий мир стремительно теряет свои ровные очертания, пока вовсе не оборачивается неразделимым мутным пятном яркого цвета, в котором перемешиваются несколько силуэтов. А затем наступает тишина. Оглушающая, бьющая по голове волной, давящая, прижимающая прямо к каменистой почве обрыва. К концу решающего сражения Тмин в ней почти увязла по щиколотки, вцепившись когтями и наверняка сколов парочку.

[indent]Выдохнула, медленно выпрямившись. 

[indent] Считанными минутами раннее сердце колотилось о рёбра в гневе и яростном исступлении, охваченное языками пламени, теперь оно стучит слишком медленно, в размеренном ритме — и даже когда медведь наконец падает замертво, не пропускает удар отголосками мнимого ликования. Его нет, как нет радости и волнующего трепета, какой бывает, когда долгий, изнурительный бой знаменуется желанной победой.

[indent] Тишина прерывается голосом Темноводного, который даёт указания воителю спуститься вниз, и Тмин, невольно задержав дыхание, жадно вглядывается в неподвижную тушу, распростёртую на земле у подножия скал, будто все ещё не веря в происходящее. Неужели это конец? Неужели бесконечные луны и чреда бесславных смертей, боли, страха, неопределённости наконец закончатся?

[indent] «Надолго ли?» — вторит голос подсознания, отчего вдруг хочется нервно усмехнуться.

[indent] И все же медведь мертв, и хочется верить, что у них будет время восстановиться и набраться сил перед следующими испытаниями.

[indent] Отходя от обрыва, Тмин на ходу бегло оглядывает соплеменников, радуясь, что хотя бы часть из них осталась целой и невредимой. Дёргает ухом, поворачивая голову в сторону Темноводного и Горечи Звёзд, когда тот обращается к ней, и тут же скашивает  взгляд на травмированную лапу сестры, едва хмурясь. Как бы сама она ни гнала от себя мысли о необходимости принять помощь соседей — Мгла нуждалась в ней на порядок сильнее.

[indent] — Мы действительно будем вам признательны, если ваша целительница нас подлатает, — смотрит прямо, допуская в своём голосе искреннее участие, игнорируя ком в горле. Им всем нужно время. И отдых. — Заодно поможем раненым добраться, — взгляд скользит по потрёпанным шкурам туманных котов, чуть дольше задерживаясь на молодняке, прежде чем вновь остановиться на глашатае. Спрашивать о дальнейших действиях не имело смысла. По виду Темноводного и по тому как несколько пар глаз выжидающе уставились на него все итак было понятно. И если Частокол, по собственной ли вине или вине обстоятельств, допустил ошибку, то на этот раз все традиции должны быть соблюдены в кратчайшие сроки. Как бы Тмин не хотелось отпускать его в таком состоянии к Лунному Истоку, кажется, благо племени было сейчас важней.

>> пещеры

[indent] И все же, это конец. Медленно расходящиеся волны по воздуху, проходящие через легкие, кружат туманом невидимым над бурой, огромной тушей, которая более не делает и шороха. И звука. Ни малейшего движения. Конец, как конец и для Частокола, который повел племя на такое опасное, хотя и необходимо дело. В душе - какое-то опустошение. В душе - слабое злорадство, когда синие глаза касаются дырявой медвежьей шкуры. В глазах, слабая улыбка, когда те касаются учеников, отца.

[indent] Темноводный и остальные подают голос, пока я, сказав Тихолапу "я в порядке", разворачиваюсь и лезу обратно ко всем, уставшим, но всё же уверенным прыжком забираясь туда, прочь от каменных, хрупких уступов. Слушаю в пл уха, ведь всё предназначается не мне, и в то же время важно всё. Так что взгляд едва касается глашатая, как оказалось, ловя какую-то вялую мысль.

[indent] "Забавное совпадение... Оба патруля, что играли в гонки, вели помощники предводителей." Я поворачиваю голову к Щетиннику, который так и не пришел в сознание, чуть покачав головой. Коту удалось избежать медвежьих ласк, но от каменного "боньк" - увы. Но он дышал, был жив, и нужно было всего лишь как можно скорее доставить его к Омеле.

[indent] "Она сегодня разорвется с таким количеством пациентов..." Я вздыхаю шумно, и пока проводятся вежливые речи, пока стараются достать тело Частокола, пытаюсь отыскать пару-тройку травок. Надеюсь, что они принесут хоть какую-то пользу, ведь в них я до сих пор разбирался от слова "никак". Никак и чуть-чуть получше с прошлого раза рассказа целительницы, но этого было едва ли достаточно, чтобы тащить не какую-нибудь пакость. Оставалось надеяться, что среди найденного - если повезет - будет хоть что-то толковое, что острый взор Омелы тут же обнаружит в кучке.

[indent] На глаза попадается куст, на котором раскинулись ягоды. Я припоминал из опасных разве что какие-то красные цветом, и, пожав плечом, шагнул вперед, зубами вгрызаясь в наиболее слабую, тонкую, ветку. Ягод на ней тоже было не ахти, конечно... Но и большую охапку нести я не мог. К тому же, сильно времени выбирать у меня тоже не было. Несколько ягодок на ней было, и держались они достаточно крепко, так что, посопев, всё же рванул на себя, задними зубами перерезая кустарниковую плоть. После, развернулся, и поспешил обратно, взглядом стараясь приметить что-нибудь еще.

[indent] — Волчегоядник, на тебе Щетинник... — доносится до ушей, когда я оказываюсь рядом. Пасть занимает веточка, но синий взор устремлен на Горечь Звезд так, будто не было никаких помех. Впрочем, я всё же пораскинул мозгами и положил свою "добычу" к лапам. Еще раз скептически осматривая то скудное количество, что хранила на себе веточка. Едва ли в половину от моей лапы.

[indent]"Ну будет хоть что-то. Мало ли, что мы там найдем. И не найдем." Я мотнул головой, как раз услышав своё имя и подняв глаза на предводительницу в ожидании распоряжений. И... снова чуть приподнял брови.

[indent]"Что? Опять я?" Но тут же мысленно стукнул себя хвостом по голове. "Ну а кто? Волчеягоднику Щетинника тащить. Тальнику тоже," - Я скосил глаза на молодого кота, - "Не до того. А Вьюжный..."

[indent]Тут я и додумывать не стал. Списал на то, что Горечь Звезд сказала им обоим "идти с ними", а значит помогать в дороге. Просто... сейчас я был не готов так уж сильно думать в адрес наставника. Хватало того, что на него я кидал такие же беспокойные взгляды, как и на Тальника, которым досталось поболее моего. А это само по себе было... сложно. И проще было условиться на чем-то подобном. Что из всего отряда я, вышел, наименее контуженным.

[indent]И после, как гром среди ясного неба, округляю глаза. Пару раз моргнув.

[indent]"Чего?" Кажется, я устал настолько, что уже и соображал вяло, как была возможность. Или же мне не верилось... не мог различить, чем тут было особо гордиться. Ведь, в моем понимании, это было просто нормой для племенного кота. И разливающейся гордости в ответ внутри себя я... не ощутил. Тишь какое-то тревожный укол. Мне как-то было не по себе от столь серьезных речей, не сказанных в обороте полушутки. Да, полуправды тоже, но... Так воспринималось легче. Тут же на плечи будто ложилась какая-то ответственность. Хотя то и было глупо, ведь я не делал ничего нового, и впереди меня едва ли ждали изменения самой сути.

[indent]И всё же, внутри что-то зашевелилось...

[indent]- Хорошо, - немного глухо ответил я кошке, кивнув. Не стал выдавать лишнего удивления, вопросов. Не до этого было. Да и сил, если честно, тоже. Зато заметно тише добавил, - Будь осторожна.

[indent]"Ты ведь будешь уже одна. Не рискуй." Этого я не добавил, порешив, что Горечь Звезд и сама понимает, о чем идет речь.

[indent]После чего повернул голову к отряду, смешанного из Тумана и Листвы. Кто познал сегодня и остроту клыков, и тяжесть лап. Кто был вынужден бегать, как никогда, ставя на кон свои жизни, будущее соплеменников.

[indent]"Будто в истории из прошлого попали. Где Небесное племя было еще одним целом." Я чуть усмехнулся. Слабо, криво. Мне слабо верилось, что ныне это было возможно. Что оно было кому-то нужно. Уже все привыкли, приспособились, жить так, как жили. И в последнее время справлялись относительно неплохо. Судя по событиям сегодня.

[indent]- Ну что, господа и дамы. Отправляемся, - Взмахнул я хвостом, слабо улыбнувшись всем, и, подхватив ветку. Оруженосцев уже было не видать. Но и им нужно было когда-то взрослеть, чтобы не быть вечно прикованными чужим осторожным наблюдением и опекой.

[indent]Выбрав более ровные тропы, чтобы раненным было проще спуститься, я осторожно направился вперед, попутно проверяя лапами, насколько тверда порода под лапами. Чтобы ничего не осыпалось, ничего не помешало, чтобы больше не было жертв. Решил, что темп побыстрее будет, когда достигнем более привычной и безопасной местности, а пока предпочел скорости - осторожность. Ради других уж можно было.

[indent]Лишь по пути на склоне мне попался на глаза едва распустившийся букет. В горле встал ком, и я на миг замер, а после, качнув хвостом, поторопился к маленькому, выживающему кустику лаванды. Её я знал... Её я помнил. И, подцепив стебелёк, снова помучив свой язык цветочным соком, вздохнул и поспешил вернуться назад во главу отряда, не комментируя происходящего.

[indent]Больше ничего на склонах заметить при данных обстоятельствах мне не удалось.

>> лагерь Тумана (или то, что от него осталось)

~ собранно по 2 единицы лаванды и можжевельника

Отредактировано Остролист (2023-07-25 23:20:39)

[indent] Звуки раздираемого на куски тела, мерзкое чавканье и восторженный скулеж, громоподобные звуки неведомого котам смертельного оружия, рев поверженного медведя – все сливается в отвратительный монотонный гул, сквозь который к Мгле никак не могут пробиться голоса соплеменников.
[indent] Пепельная кошка ловит сверкающий горем, но решительный взгляд Темноводного, кивает одобрительно едва заметно, а после взгляд свой вниз отводит. Не хочет смотреть, но не может принудить себя идти дальше: изодранное тело Частокола на камнях лишь отдаленно напоминает ей то, каким на самом деле был ее бывший наставник. Мгла думает, что если бы не недавний откровенный разговор с ним, в ней бы сейчас плескалось необъятное море вины. Поэтому, прикрывая нефритовые глаза веками, она тихо шепчет ему о данном обещании.
[indent] - Я обязательно исполню его, отныне спи спокойно, - и отходит, наконец от рокового обрыва. Хромая, ступает за будущим предводителем Лиственного племени, хмуро обводя цепким взглядом их потрёпанный, однако выполнивший поставленную задачу отряд. Ухом ведет на благодарные слова Тмин по отношению к воинам Тумана, сама же чувствуя такую непомерную усталость, что хочется ужасно вернуться в родную палатку и свалиться там без сил до следующего утра.
[indent] - Будьте осторожны и возвращайтесь, - напутствует бурую сестру, быстро мазнув серой щекой по тонкому плечу. Ей не нравится мысль о расставании, но на препирания не остается никаких внутренних резервов. Также как на попытки убедить Темноводного не идти к Лунному Истоку в одиночестве.
[indent] - Удачи, - на мгновение ловит взгляд серого, проглатывая собственную беспомощность: понимает, что с такой лапой она только будет задерживать его в пути.
[indent] - Мы получим первую помощь и вернемся в лагерь до твоего возвращения, - вздыхая, находит взглядом бело-рыжего Жёлудя, решительно приближаясь к нему.
[indent] - Пока будем в чужом лагере не отходи далеко. Если станет тяжело идти, обопрись на меня в дороге, - ровно бросает ему прежде чем оставить пропитанный кровью и скорбью обрыв в смешанной цепочке лиственных  и туманных котов за прямой пепельной спиной, ни разу не оглянувшись.

—>>главная поляна тумана

Отредактировано Мгла (2023-07-26 18:19:27)

Н А Ч А Л О    И Г Р Ы

     «Илька.. Илька!»
Молодой кот пошевелился и взглянул из-под полуприкрытых век. Он лежал и перед собой держал лапу с выпущенными когтями. Рядом валялась палка, испещренная неровными тонкими линиями. «Неужели так и задремал?»  Поморщившись от неприятного ощущения в затекших конечностях, Илька втянул когти и задумчиво шлепнул лапой по палке. Она даже не треснула, несмотря на все вычерченные им узоры. Его поражало то, с какой лёгкостью дикий зверь или даже речной поток способен переломить эту палку — и как его продолжительных усилий не хватало, чтобы оставить хотя бы трещину.

     За короткую дрёму Ильке многое приснилось. Путешествия, незнакомые запахи, которых наверняка и не существовало в подлунном мире, зовущие его голоса. Лоскуты снов смешались в пёстрое полотно, от которого Илька лениво отмахивался, не давая себя укутать. Засыпать на скале у обрыва было неосмотрительно. Он, конечно, хорошенько принюхался к запахам и убедился, что поблизости нет врагов, когда только пришёл тренироваться. Но враги умели передвигаться, и многие — куда быстрее, чем Илька. К сожалению, его это не волновало. Он упрямо глядел на палку и расстраивался из-за того, что его когти недостаточно большие и сильные, чтобы оставлять такие отметины как у взрослых. Ещё больше Ильку огорчало то, что он не мог много тренироваться с палками, ведь когти от этого стачивались, и он рисковал превратить своё оружие в набор затупленных бугорков на лапах. 

     Илька потянулся и с удовольствием вдохнул прохладный воздух. Одиночество не тяготило его. А место, в котором он находился, казалось живым и значимым. Он сам не мог понять причины, но отчего-то, приходя сюда, чувствовал себя так, будто касается чьих-то следов; были то невидимые отпечатки суровых зверей, или крохи звёздной пыли, случайно оброненные пробежавшими в вышине предками, преследующими небесную дичь — Илька невольно ощущал себя частью чего-то огромного и древнего, а не только самим собой.

     Размяв мышцы и придя в себя, Илька двинулся прочь от обрыва. Палка осталась лежать там, покачиваемая ветром. Оруженосец с любопытством осматривал кусты и ложбины между корней деревьев, замахивался на тонкие стебли злаков, пытаясь ударить по колоску с максимальной точностью. Он ловил запахи дичи и сглатывал слюну, запрещая себе думать о еде — и не выдерживая этого запрета дольше двадцати шагов. Запахи были старыми или далёкими; иные и вовсе не вызывали особенного аппетита. Но Илька уже сосредоточился на них, и не мог просто так отпустить свой охотничий инстинкт. Он забрался на небольшой выступ и увидел вдалеке Небесное древо. Несколько мгновений он стоял и глядел, завороженный, на сплетение узловатых ветвей. Его вывел из оцепенения маленький огонёк — птичка с ярко-рыжим хвостом, быстро пролетевшая и опустившаяся у куста с большой паутиной между веток. Илька мгновенно сжался в комочек, приникая к земле — лишь бы не заметила. Но горихвостка схватила паучка, не обращая внимания на притаившегося Ильку.  Птичка была неказистая, мельче воробья, но уж больно чудной у неё оказался хвостик. Словно крохотная рыжая звёздочка. К тому же, он заставлял себя отрабатывать точность удара, а мелкая юркая дичь требовала большей точности, чем крупная и неуклюжая.

     «Перенеси свой вес на кончики лап. Крадись и будь лёгким, словно пёрышко. Не забывай про хвост, он не должен торчать кверху, как бы ты ни был взволнован»
Илька заставил себя напрячь мышцы, чтобы почувствовать силу. Сила придала ему уверенности.
— Посвящаю эту охоту Ливнезвёзду, — одними губами прошептал он. Необязательное уточнение, ведь он посвящал предводителю каждую охоту.
Оранжевая звезда победы вспыхнула перед глазами Ильки, когда его лапа коснулась птичьего тельца. Он не удержался от восторженного мяуканья с благодарностью к предкам за удачную охоту. Птаха была символом чего-то хорошего; Илька это чувствовал. Из-за духовного подъема его невольно потянуло к Небесному древу, глядя на которое он изначально и заметил свою горихвостку.

     Илька мягко спрыгнул с очередного взгорка и рысцой побежал вперёд. Знакомые запахи вскоре окружили его — где-то невдалеке находилась семья.

_________

квесты на сбор перьев
>>небесное древо

Отредактировано Илька (2023-08-07 03:10:08)

лагерь туманного племени →

под взглядом остролиста тихолап настороженно замирает: бессознательно напрягает лапы, как делает добыча, готовая сорваться с места при малейшем неаккуратном движении. но наставник молчит — молчит и тихолап, сосредоточившись на лесной тропке под лапами.

он, впрочем, быстро отвлекается от чужих глаз — вспоминает совсем другие: сегодня вороне предстоит ночное бдение. тихолапу надо будет по возвращении попросить горечь звёзд поставить его в дозор, чтобы составить новоиспечённой воительнице компанию.
а, может, какая-то его часть всё ещё не хочет возвращаться в палатку оруженосцев — видеть опустевшую половину рядом.

и всё-таки, вдруг повезёт поймать что-нибудь до возвращения...

тихолап дёргает ухом, заслышав остролиста, только сейчас понимает, что всё это время шёл за старшими бездумно, погружённый в свои мысли, едва ли отслеживая обстановку. такая неосторожность могла стоить ему жизни: даже если медведь погиб, никто не может гарантировать, что двуногие убрали все капканы, расставленные в лесу.

береги себя.
тихолап расправляет плечи и едва ускоряет шаг.

они останавливаются у края леса, знакомая дорога к обрыву вызывает непрошеные воспоминания, полные нервной дрожью. тихолап напряжённо вслушивается в ломкую тишину: его не отпускает ощущение, что вот-вот — и она снова наполнится выстрелами, лаем, медвежьим рыком.
криками.
ещё один камень сорвётся, уволакивая вниз новое тело.
у стаи, рвущей его тело на части, одинаковые глаза.
тихолап сглатывает острый ком поперёк горла, уставившись на крутые каменистые склоны.

— да, я тоже его чую. — ветер доносит до него запахи ржавой, иссохшей крови, смерти, пропитавшей это место навсегда, и чего-то совершенно незнакомого: тихолап запомнил запах лиственного патруля, но этот никак на него не похож. — если он один и всё ещё здесь, патруль его вспугнёт. — осторожно добавляет, покосившись на остролиста, чтобы быстро проверить его реакцию: не сболтнул ли он только что лишнего или какую глупость.

одиночка не станет ввязываться в конфликт сразу с тремя котами — тихолап надеется на пугливость чужака, который не будет подвергать себя риску. следов и свежих запахов с их стороны нет — значит, до их территорий неизвестный не дошёл.

— но откуда он пришёл? — бормочет, окинув взглядом местность.
и куда, если его здесь нет, направился?

тихолап, дёрнув кончиком хвоста, оглядывается на остролиста в ожидании указаний.
— звёздные предки ведь никак не пахнут? — спрашивает, вспомнив чужие слова, но не обдумав толком собственную мысль. а вот теперь он точно сморозил глупость — тихолап неловко прижимает уши к голове, отводит взгляд. — ты сказал в лагере что-то про опять... — бормочет оправдание.

с досадой понимает: вот это уже явно было лишнее.

[indent] "Он нас тоже не слабо." Глаза косятся в сторону, где мало чудовище, издав проклятие на своем языке. Вспоминается, как рев оседал на ушах, пока мерзкое дыхание расплёскивалось над спиной, норовило забраться под шерсть...

[indent] Я вдруг громко фыркнул и отряхнулся, от чело лапы растопырились в разные стороны.

[indent] - Да вон валяется, - махнул я хвостом на груду, что издалека уже едва ли казалась кошмаром, мучающим всех обитателей здешних земель. Бесформенная, порванная частями, пожеванная разными падальщиками и птицами, что набивали свои желудки. Взамен того, что он отнял. Пируя за чужой счет. Но мысль самому попробовать... вызывала тошноту и омерзение. Я бы с удовольствием отгрыз ему ухо. Вырвал бы глаза из уже бесполезных глазниц. Или...

[indent] Но не съесть. Буэ.

[indent] Путники подтверждают опасения. Расшалившееся воображение сразу у троих - это слишком маловероятно, и я киваю, со всем скептицизмом осматривая местность. Конечно же, никого не видать. И недовольно цыкнул себе под нос.

[indent] - Значит, и мне не показалось. Не удивлюсь, если это тот же кошак, - пробурчал я. С того расстояния не то, что учуять - я уж думал, что мне вообще показалось, привиделось, перенервничал, так скажем, ахах. Но нет. И уже было не до шуток.

[indent] Тихолап внезапно подает голос, и я поворачиваю к нему голову, внимательно выставив ушки. Мыслил оруженосец очень даже здраво.

[indent] - Хорошая мысль, молодец, - кивнул я котику, после чего перевел синие омуты самой бездны на Солнцезноя. - Будто он с чем-то еще намешан, да? - Подкинул я коту идею, что крутилась у меня на кончике языка, заплутала в извилинах (а они там есть?) мозга, требуя выхода, но так робко, неуверенно, что аж... бесило. А тут будто повод дали. Вырваться.

[indent] — звёздные предки ведь никак не пахнут?

[indent] Голова снова поворачивается к ученику, в глазах плещется некая доля удивления. Не прочитать, от чего именно. Что Тихолап в это верил? Прям вот настолько серьезно? Что просто ему пришло подобное в голову? Что заметил оброненное в лагере "опять"?

[indent] Или удивление, что я сам не так бы давно лишь посмеялся, а еще вероятнее поворчал бы на тему, как могут махнуть мертвецы и куда они могут свой запах забрать. Сейчас же... ничего. Я покрутил ухом, будто бы это помогло, но и правда - ничего такого. Совсем иное...

[indent] - Да вроде как нет, не пахнут, - повел я плечом, поворачивая голову обратно к месту событий. Там, звездный силуэт, что падающей звездой, ослепительной вспышкой, отвлек медведя... действительно не пах ничем. Разве что веяло свежестью ночи. Прохладой спокойствия. Неотвратимостью... Но такие вещи - это не совсем запах. То, скорее, ощущения... - Тогда с Мором я будто видел... - Слова звучали как какой-то бред, и я вдруг усмехнулся, покачав головой. - Как тогда, после Совета, когда Горечь Звезд объявила про возвращение Звездного племени. Тоже вот силуэт. Шиповничек, - Я скосил глаза на Солнцезноя. Тихолап мог её просто не помнить... В силу возраста. Это уж было лун шесть назад, он тогда еще из детской и не вышел. А вот воитель помнить был должен. И что соплеменницу притащили изломанную. Мертвую.

[indent] - Мне, правда, тогда было не до принюхивания, - я вдруг хохотнул, разбивая в дребезги накатывающую атмосферу. Туманности? Неясности? Страха? Если соплеменник сошел с ума - это жутко. Не все верили в Предков. Я же никогда не отрицал их наличие, но всегда слал куда подальше. А тут, в голосе, были заметны перемены. Некая горечь при упоминании ученицы. Горечь и светлая грусть, благодарность, что легко бы смешалась со слезами... Стоило бы задуматься чуть больше. Чуть в иной обстановке....

[indent] - Не, я всё меньше думаю, что это было еще одно появление Предков, - отрицательно покачав головой, снова глядя на раскинувшийся горизонт. - Есть идея. Я выйду вперед, один, чтобы меня было видно. А вы - по кустикам, за камнями, сбоку- Я махнул хвостом на возможные укрытия, - Не выдавая себя, будете обходить. Если там кто-то и есть, и он захочет уйти, или застать нас врасплох - мы ему не дадим такой возможности, - Я улыбнулся краешком губ, глядя на соплеменников.

[indent] "Ему либо вниз сигать. Либо его перехватят ребята, обогнув, пока я отвлекаю весь из себя такой красивый. Это всё в случае, что он вообще еще тут..." Я, скривив губы, осмотрел проклятую глыбу, что так обрывалась, с которой падали камни, с которой полетел Частокол... Под которой было пролито столько крови. "И на подъеме увидим, если он где-то внизу ошивается, как раз."

[indent] Со стороны Обрыва послышалась трель свиристели, и у меня, немного, сжалось сердце. Но я лишь подсжал зубы, внешне не меняясь.

- Да вон валяется.

Солнезной послушно крутит головой в сторону, в которуб указывает Остролистом, и сначала даже прищуривается, не в силах разглядеть искомый им медвежий труп, но потом с удивлением распахивает глаза, когда понимает, что тёмно-бурая помеха его взгляду, лежащая где-то вдали, была как раз-таки тем нечто, на что машет хвостом соплеменник. Да, именно нечто, а не просто каким-то трупом, похожим на обычную убитую на охоте дичь: то, во что превратилась туша некогда главного ужаса всего леса, заставляющего некоторых воителей вздрагивать от каждого случайного шороха даже после своей смерти, сейчас едва ли возможно опознать как былую угрозу. Искажёренная поза, изорванное и исклёванная и надкушенная плоть и смрад, удушливой петлёй оплётающийся вокруг горла медного тогда, когда он приближается к отвратительному месиву из останков - всё это заставляет кота тут же попятиться назад, морщась и прикрывая морду.

- Предки тебя дери... Фу, какая мерзость! - Солнезной даже не стесняется провопить это на всю округу. У него к глотке от этого отвратительного зрелища желчь уже начинает подниматься. -Да меня сейчас стошнит от этой вони...

Если бы не ощущение, что его вот-вот вырвет, Солнцезной, быть может, ещё бы и упился злой иронией, что самое сильнейшее существо леса всё-таки постиг столь незавидный и позорный конец без захоронения, обречённый превратить его в груду ошмётков гниющего мяса, который он так старался предписать всем своим жертвам.

- Тогда с Мором я будто видел...

Старший воитель не особо вслушивается, когда другие члены отряда начинают говорить что-то про предков; даже с их условным приходом, почему-то неспособным случиться хотя-бы немного пораньше, Солнцезной воспринимает любое упоминание их не более, чем за благовейное котячье обсуждение очередных легенд, услышанных от ещё тех выдумщиков-старейшин. Подавляет закатывание глаз, отвлекается на землю под лапами и несильно откидывает в сторону небольшой камушек, не с менее ребячьим любопытством наблюдая, как тот слегка откатывается в сторону.

Но вынужденно поднимает голову, когда слышит следующую реплику, наконец дошедшую до его ушей.

- Тоже вот силуэт. Шиповничек.

В памяти отчего-то первым всплывают не дни, в которых хотя-бы мельком запечатлелась эта ученица, а лишь только последний раз, когда её видело всё племя - неживую, неестественно скорченную и изломанную во всех местах.

Тот момент всё ещё отзывается внутри жутким ощущением.

Однако туманный всё равно смотрит на серо-полосатого скорее не мрачным и горестным, а задумчивым взглядом, плохо скрывающим вызванные этим заявлением сомнения.

- Шиповничек?.. - замолкает на пару мгновений, обдумывая, что стоит сказать, но в итоге решается остановиться на более снисходительном варианте ответа - или, точнее, уклонения от него. - Ты точно уверен, что видел её?

"Ты точно уверен, что вообще что-то действительно видел?" - так и рвётся наружу, но в итоге сдерживается за зубами, оседая на языке невысказанным недоверием. Мало ли что, в конце концов, могло тогда привидеться от адреналина и эмоций? Да и, в конце концов, так называемое Звёздное воинство навряд ли бы просто так взяло и благословило своим видом кого-то совсем случайного из обычных воителей.

В общем... странно всё это.

Кот выслушивает следующее предложение Остролиста и соглашается с ним кивком головы, после чего, тратя несколько секунд на выбор стороны (каждый раз это толкало его на тяжёлые муки выбора), наконец направляется влево; его глаза то и дело цепляются за малейшую тень, кажущуюся за зарослями, и он пару раз на всякий случай даже тихо подкрадывается к ним, но ничего так и не находит. Поэтому, собственно, старший воитель ближе к концу полукруга заканчивает шествие более расслабленно, впрочем, всё ещё как-никак сосредотачивая внимание на окружении. И даже уже доходит до самого заворота, собираясь развернуться и уйти обратно...

Как внезапный треск заставляет его тут же дёрнуться взвинченной пружиной, взмыв ввысь, и едва успевать координировать приземление, тут же страшно хохлясь, а потом наконец замечает вблизи у кустов движение чьего-то чёрно-белого меха.

В силуэте, всполошившем всё живое внутри Солнцезноя, с удивлением угадывается Тихолап.

Старший воитель нервно улыбается, чувствуя, что у него аж от стыда за свою неподготовленность начинает жечь уши. Так что от неловкости ему остаётся... разве что одно.

Конечно же, сделать вид, что ничего не произошло, откашляться и сесть с самым важным видом, дабы возвратить себе былую напускную невозмутимость.

- В общем... никого здесь нет. Дескать, либо кто-то ушёл отсюда ещё до нашего прихода, либо мы его просто спугнули.

Отредактировано Солнцезной (2023-08-20 12:28:53)