в долгий путь
[indent] Задумчивый прищур глаз. Взор, что окидывает всю главную поляну племени. Котов, что собираются на ней. Так странно все это. Сколько уж лун прошло, а он все иногда чувствует себя здесь чужеродным. Таинственно-мягкое "Тенепляс" все еще под удары встревоженного напуганным вороном сердца иногда возвращается к небрежному "Приблуда". Его дом здесь? Средь хвойных лесов, множества котов, что столько лун жили в тирании, но приняли странника, как соплеменника. Или там? Где степь казалась бескрайней, где коты приходил только тогда, когда им было что-то нужно.
[indent] — Чужой среди своих и свой среди чужих, — еле слышно срывается с губ и кот, что тенью чужой выглядит, встает из своего укрытия за стенами палатки воинов, выходя чуть ближе, становясь заметным чужому взору.
[indent] Жизнь среди племенных котов научила его многому. Тому, что не все разговаривают с тобой, когда им что-то от тебя нужно. Что не только ты должен всем помогать, но и найдутся те, кто поможет тебе. Шаманы всегда были сами по себе. Сами о себе заботились и, если что случится, справляться они тоже должны в одиночку. Не смеют попросить помощи. Другие и не заметят, что помощь нужна. А если и заметят, то… это шаманы – они сами по себе. Шаман шаману брат, но ежели беда стряслась, то от брата помощи не жди, только от своего наставника или ученика. И то, что Тенеплясу раньше казалось простой истиной, сейчас, в сплетении хвойных лап и лесных трав рушится, осыпается крошкой тонкого льда, треснувшего под чьими-то тяжелыми лапами.
[indent] Шаман привык быть тенью одного, но стоять за спиной другого. И теперь этого другого нет, можно расправить плечи и расслабленно выдохнуть. Да только Тенепляс всегда был расслаблен. Для монстра, что скрывался под шкурой умершего Рокота Звезд, он пусть и не был святым, но определенно был по-своему ценен в корыстных целях и Говорящий с Духами знал, что и как сказать, чтобы не стать одним из тех, кто пал бы от лап тирана. И просто не мог бы иначе, так велит ему его призвание шамана. Перед тобой равны все: и стар, и млад; и великий мученик, и злодей, что окропляет землю кровью.
[indent] Но Рокот Звезд теперь мертв. И племя ждут перемены. Племя ждет новый предводитель. Предводительница. Желтый янтарь в прищуренных глазах в лучах солнца блестит, точно драгоценный камень, когда в поле зрения появляется она. Новая предводительница, кошка, что терпкой полынью в душе шамана отзывается. Улыбка на губах Тенепляса легко-нежная, с оттенком искренней гордости и восхищения. От имени ее нового что-то мурашками под вороновой шерстью, вьюнком расползается, будто оплетает его всего.
[indent] Шаман уже решает тело свое в таких родных тенях скрыть, да двинуться с места не успевает и лапы его, будто корни величественных сосен в землю прорастают, цепляются крепко, не поднять и не сдвинуть. Собственное имя – раскатом грома в голове, бубном, в который любил бить двуногий, у которого жил его наставник. Так уверенно и громко, не поверил бы, если бы не смотрел в миг этот в глаза Горечи Звезд. И замешательство под привычным спокойствием скрывается, лишь на мгновение останавливая биение столь важного органа.
[indent] Шаг вперед. Второй. Не чувствуя взглядов соплеменников, что стали роднее тех, кто родной ему по крови. Но чувствуя взгляды духов, что другим невидимы. Средь них те, кто безмолвными тенями поодаль. И те, кто совсем близок, чья призрачная шерсть невесомо касается собственной. Ухмылка Бродяги не видна, но чувствуется. А потом туманная рябь духа рассеивается с ветром, что тяжелые лапы сосен в подножье небес качает.
[indent] — Благодарю, Горечь Звезд, — кланяется, чуть покачивая головой, ближе слишком подойти не решаясь. Имя новое будто правда горечью полыни на языке, такая привычная и такая правильная, почти родная. Знал бы, принес с собой сплетение полыни, вплел бы в свою шерсть, а потом, коль удалось бы, в ее. Не верит, думает, место чужое занимает. Не достоин. Но раз это ее выбор, то он не ослушается, не станет перечить. Не при всех. Лишь тихо, едва уловимо для даже собственного слуха, прошепчет, — лишь духи нам свидетели да судьи.
[indent] Ему бы сейчас как обычно уйти в столь родные хвойные леса, подняться к небесам по привычным узким опасным тропам скал, чтобы там в медитации все обдумать, но замирает неподвижным камнем. И в стойке его ни гордости, ни величия. Тень, с янтарем глаз полыхающим костром под бубен шамана. Новое звание терновым венцом не на голове, но оплетает легкие. Полынь в сердце расцветает, перебивая горечью боль от шипов.
[indent] Погруженный в свои мысли и шепот духов, что начинает окружать изваянием замершего шамана, кот не сразу замечает, когда новая предводительница оказывается подле нее. Он будто выныривает из сна наяву, только заслышав голос Горечи Звезд, стараясь скрыть свою улыбку и смешок, что так и норовил сорваться с его губ.
[indent] — Ох, не сомневайся, — но улыбку солнечных глаз скрыть не получается. В них пестрыми духами пляшет хитринка, — думаю, они не откажут уставшему шаману провести какой-нибудь... обряд.
[indent] И не то, что бы у них будет выбор. Обряд Тенепляс, конечно же, придумает, когда неугомонные оруженосцы вернутся в лагерь. Знает шаман, духи его не осудят за это. Не те, чьи тени иногда мелькают поблизости, кривя губы в усмешках. Чувствуют сомнение Говорящего, тянут к нему свои лапы, стараясь посеять в голове его еще больше сомнений. Но он снова делает глубокий вдох и медленный выдох, провожая взглядом Горечь Звезд, уводящую за собой котов. На нем ответственности теперь больше, точно он из небольшой лужи становится озером.
[indent] А пока в ожидании шаман скрывается в тени камней безмолвным наблюдателем.